Клятва воина (с илл.)
Шрифт:
— Прошу вас, господа, — пригласил сержант Дуги и Ферди, которым уже, казалось, было безразлично, каким образом, лишь бы добраться до ненавистного противника. — Ножки сюда, пожалуйста, во-во, так, вплотную одна к другой. Передние лапки сюда, вот этак, во. — Сержант подправил соперников. — Замерли! Слушай правила: не кусаться, не царапаться, ниже пояса не бить. Скажу «бой!» — драться. Скажу «стоп!» — замереть. Ясно? Согласны?
— Согласны! — проскрежетали оба, буравя друг друга горящими глазами.
— Благодарю,
Лапа Дуги метнулась вперед. Бух! Голова зайца мотнулась назад, из глаз потоком хлынули слезы. Но левая лапа Фердимонда уже врезалась в правый глаз соперника. Дуги метко поразил челюсть зайца, тот влепил белке в ухо. Удары сыпались градом, с такой же частотой раздавались и советы болельщиков, которых у Дуги оказалось почти столько же, сколько и у Фердимонда.
— Берегись левой, Дуги!
— Серию, во, долби серию!
— Под солнышко, Ферди!
— Нырок и крюк правой, правой, во-во-во!
Дуэлянты еще не растратили энергии, но облик их показывал, что трудились они добросовестно. Правый глаз Дуги почти ничего не видел. Нос Фердимонда напоминал перезрелую сливу. Вот заяц выбросил вперед левую, но белка уклонилась, и тут же мощный удар в челюсть снизу оторвал Фердимонда от земли. Оглушенный, он уселся на песок.
— Стоп! — заорал сержант и нагнулся к Фердимонду. — Вы закончили, мистер де Мэйн?
— Закончил? — прохрипел Фердимонд и выплюнул выбитый зуб. — Я еще толком не начал, во.
Сержант вернул бойцов в исходную позицию и снова провозгласил:
— Бой!
Лишившись зуба, заяц почему-то сделался подвижнее. Мощный удар левой послал Дуги наземь. Теперь сержант пригнулся к толстому горцу:
— Достаточно, мистер Дуги?
— Да что вы, сержант?! Вот достану этого… тогда и будет достаточно. Поехали!
Наконец удары ослабели и соперники, разъезжаясь лапами по песку, упали наземь и замерли.
Сержант наполнил щит Дуги водой и посмотрел на Крамшо. Тот кивнул.
Плюх! Вода окатила неподвижную пару. Оба очнулись, расцепились, с трудом сели, тяжко дыша и постанывая.
— Команды «стоп» не было, господа! Прошу продолжать! Поднимайтесь, поднимайтесь, отрывайте задочки от песочка.
Противники встали и, с трудом поднимая свинцовые лапы, добросовестно принялись исполнять команду сержанта. Большинство вялых ударов попадало в воздух. Раз они даже столкнулись спинами, ища соперника перед собой. Болельщики мрачно молчали. Наконец, споткнувшись друг о друга, оба рухнули как подкошенные.
Крамшо кивнул сержанту, и тот вполголоса провозгласил финальный «стоп».
— Э-эй… господа, вы меня слышите? Достаточно? Может, хватит?
Фердимонд попытался приподнять
— X… х… во, хватит, если и ему хватает.
Дуги пошевелил распухшей лапой:
— Коль ему хватит, то мне и подавно.
Крамшо подошел к сержанту. Вдвоем они помогли Дуги и Фердимонду подняться на ноги.
— Вот и отлично, — похвалил командир. — Схватка образцовая, во. Обоим объявляю благодарность. Ура!
Троекратное «ура» прогремело над водной гладью.
Командир похлопал обоих по спинам:
— Молодцы! Надеюсь, все мелкие недоразумения между вами в прошлом. А теперь пожмите друг другу лапы и освежитесь в речке.
Заяц и белка встретились больными, побитыми лапами.
— Прости, друг, — кривя от боли губы, пробормотал заяц, — я зря о тебе гадости говорил, в-во. Ты настоящий воин.
Дуги попытался подмигнуть, но оба распухших глаза не слушались.
— Ох, друг, я и сам хорош, ты уж меня извини.
Держась друг за друга, сопровождаемые поощрительными возгласами, новоиспеченные друзья направились к воде.
12.
На следующее утро после праздника кротов молодой хранитель погребов Берлап проснулся раньше аббата. Берлап прошелся по погребу, выбрал бочку Октябрьского эля и начал вбивать в нее кран-втулку, чтобы было удобнее разливать напиток. От стука проснулся аббат Монотон. Он зевнул, потянулся и быстро оделся. Берлап виновато коснулся лапой головных иголок.
— Ох, извините, отец Монотон. Я вас разбудил.
— Ничего страшного, Берлап, дано пора вставать. Заспался старичок после вчерашнего пира. Хорошо повеселились, правда?
— Отличный праздник, отец Монотон. Только вот бочку эля-то Октябрьского прикончили, пришлось новую наживлять.
— Вот только вряд ли ты знаешь, чем я с утра собирался заняться, — уставился отец аббат на своего молодого воспитанника.
— Должно быть, позавтракать сначала, — попытался помочь старшему другу Берлап.
— М-да, пожалуй… а потом? — Аббат задумчиво скреб иглы. — А, вот, вспомнил: загадку разгадывать. Позову-ка я брата Гордила, братца моего бродячего Джема, приятеля его Уолта, и вместе примемся за стишок. Если кто меня искать вздумает, пусть посмотрят в саду.
— Понял, отец Монотон.
Монотон вошел в кухню. Среди собравшихся позавтракать обитателей аббатства никого из троих нужных ему не было.
— С добрым утром, отец Монотон, — подошла к нему сестра Армила, молодая целительница. — Кого-то ищете?