Клятва
Шрифт:
Наконец смогла выдавить я.
— Мне нужно быть в ресторане.
— У меня дел по горло.
–
— Чего ты боишься? — спросил он так мягко, осторожно, что я чуть не упустила из виду, что слова эти были произнесены не на англайском.
И не на Парсонском, втором и последнем языке, который мне полагалось знать.
Я слышала это звучание — этот диалект — до этого лишь раз. В ту ночь в клубе, когда его друг говорил о Брук.
А закон был предельно ясен в этом вопросе.
Я моргнула, задержав
А вот на этот раз сердце в моей груди сбилось с ритма по абсолютно понятной причине. Мне стало панически страшно.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
–
Я мысленно молила бога, чтоб Макс поверил мне.
Взяв меня за подбородок, он приподнял его, чтоб посмотреть мне в глаза.
Его лицо было хмурым. Было ли в его выражении что-то еще? Как бы мне хотелось уметь понимать его реакции так же легко, как и то, о чем он говорил.
И тут до нас донесся вопль восторженной толпы с центра рыночной площади.
Казнь.
Я не пошевелилась, не моргнула.
В отличие от Макса.
Он вздрогнул, как от пощечины.
Его глаза наполнились печалью, которая была отражением моих собственных самых потайных мыслей.
Как кто-то может ликовать по этому поводу? Почему у людей есть желание быть свидетелями этого?
По этой причине я избегала центра площади и каждый раз нервно оглядывалась, не обратил ли кто на это внимание.
Законом не предписывалось обязательное ликование по такому случаю, но было крайне нежелательно привлекать к себе внимание, явно выказывая негативную реакцию. Только не с таким количеством сограждан, желающих донести друг на друга.
В конце концов, повешеный только что на площади расценивался как преступник — враг королевы, возможно даже шпион.
Или просто несчастный, отказавшийся опустить голову при звуках языка, которого не понимал.
Он потянулся к моей руке, пальцы слегка прикоснулись к участку чувствительной кожи, где рана от печати все еще заживала.
— Может ты передумаешь, и мы все же прогуляемся? Мне на самом деле хотелось бы узнать тебя поближе.
Я думаю, ты представляешь собой гораздо больше, чем просто хорошенькая девушка острая на язык.
–
Он широко улыбнулся, и это было по-мальчишечьи очаровательно. У глаз его собрались мелкие морщинки.
Я изо всех сил старалась не замечать этого.
— Ты ошибаешься.
Я всего лишь самая обычная дочь торговцев.
И потом, я и так уже задержалась.
Развернувшись, с пульсирующей болью в голове, я пошла вдоль ресторанной стены, оставив его стоящим на тротуаре.
Желая как можно быстрее очутиться подальше от него, я почти бегом добралась до угла здания. Сразу за углом был черный вход. Ступив на знакомую кухню, тут же почувствовала, как
Я даже не отдавала себе отчета, насколько скованной была в его присутствии.
И что все это время сдерживала дыхание.
Сирены, взорвавшие тишину ночи, ворвались в мою темную спальню.
Я резко поднялась, мое тело отреагировало раньше затуманенной сном головы.
Я почувствовала, как рядом со мной испуганно дернулась Анжелина, её пальцы вцепились в меня.
Я несколько раз моргнула, пытаясь очистить мысли. понять, что происходит. Сирены за окном продолжали реветь.
“Нападение,” медленно начало приходить осознание.
На город напали.
Это не была учебная тревога.
Дверь в спальню с силой распахнулась, ударившись о стену.
Я подскочила.
Отец ворвался в комнату, двумя широкими шагами добрался до кровати и протянул мне ботинки и куртку.
Мама уже подняла Анжелину и укутывала её в собственный плащ.
На то, чтобы быть сонной и вялой, времени не было.
В спешке я не могла попасть в рукава куртки.
— Бери сестру и спускайтесь в шахты.
–
Четким уверенным голосом произнес отец.
Мама передала мне сестру. Ботинки зашнуровать я так и не успела.
— А как же вы? Разве вы не пойдете с нами?
–
Опустившись на колени, отец завязал шнурки на моих ботинках, мама погладила Анжелину по голове.
Она поцеловала нас обеих. По её щекам катились слезы.
— Нет, мы останемся здесь, на случай, если нагрянут отряды
Если мы с мамой будем здесь, может, они поверят, что в этом доме нас только двое.
–
Он запнулся, увидев мое взволнованное выражение.
— И тогда может они не станут искать тебя и твою сестру.
–
Я не могла понять, какой в этом смысл.
Для чего вообще мы нужны отрядам, с родителями или без них? С чего вдруг они станут искать двух детей, исчезнувших в ночи?
Я помотала головой, протестуя, желая сказать, что никуда не пойду без них, но не смогла произнести не слова.
— Давай же, Чарлина, быстрее!
–
Он подтолкнул меня к выходу.
— У нас нет времени на споры.
–
Я попыталась упираться, но он был сильнее.
Анжелина вцепилась в меня, обхватив руками за шею. Кексик болтался, зажатый в её бледном кулачке.
Её широко распахнутые глаза были наполнены ужасом.
Пронзительный вой сирен неприятно резал слух, подстегивая необходимость искать укрытие.
— Мы придем за вами, когда все стихнет.
–
Голос отца смягчился, когда он увидел, что я, наконец начала двигаться к двери.
За спиной я услышала, как всхлипнула мама.
На улице я очутилась в целом море сотен, может даже тысяч людей, покидавших свои дома.