Клятва
Шрифт:
В конце концов, он согрел меня ночью. И жалость, конечно, не любовь, но она тоже чего-то да стоит.
Глава 18. Герой
(Из личного архива герцога Ланса де Креси)
Физиономию Витторию я всё-таки подправил – когда утром этот боров стал отпускать пошлые шутки об Элизе и поздравлять меня с «победой». До этого он выдал мне перстень с порошком из той самой травки – подозреваю, там всё-таки был яд, хоть Витторий и божился, что «убить мы её сами хотим, своими руками – её и ублюдка». Так он называл
Ближе к вечеру, когда я проснулся, меня уже ждал ещё очередной расфуфыренный костюм, перстень с ядом и записка от Виттория с инструкциями. Очевидно, боров ценил свою физиономию всё же меньше, чем смерть чародейки или просто действительно был бесчестным мерзавцем.
Ещё через час миленькая служанка ушила для меня один его костюмов – самый скромный и всё равно слишком вульгарный. Но его я уже мог одеть и не выглядеть райской птицей. Перстень с порошком каким-то чудным образом оказался на моём пальце, когда я уходил – и я почему-то его не выбросил, гуляя по набережной и разглядывая закат.
Удивительно: Элиза зло, об этом кричит чуть не весь свет. Чародеи – ужас Магианы, в этом сходятся и историки, и саги. И, бездна забери, мой жизненный опыт. А заговорщики, собравшиеся убить ребёнка лишь потому, что он станет чародеем – они, получается, добро?
И почему это я должен во всём этом участвовать? В подобных философских коллизиях «добра-зла» должны разбираться учёные мужи, а не сиротка-лорд без воображения вроде меня.
Столичный дом Элизы был большим, пустым и унылым. Назойливые слуги с любопытством осматривали меня и только что не ухмылялись в лицо. По их бегающим глазам и неприметным лицам я мог бы поклясться, что они все шпионили. За кем только, интересно? И для кого? Для Элизы? Вряд ли – незачем шпионы чародейке. Для королевы? Но для чего ей шпионить за своей самой преданной служанкой?
– Джереми? – сегодня Элиза выглядела лучше, и одета была куда аккуратнее. Уже не бледная унылая кукла. Она почти напоминала себя прежнюю. – Я же только что отправила вам приглашение. Как вы могли так быстро его получить?
– А я не получал, - усмехнулся я, представляя её не в этой тёмной комнате, а где-нибудь, где ярко солнечно и много цветов. В нашем дворцовом саду, например, когда цветут вишни – она бы там хорошо смотрелась, гармонично. – Я сам пришёл. Без приглашения. Простите, миледи.
Элиза слабо улыбнулась – взгляд немного потеплел.
– Что ж, это даже удачно. Признаться, я звала вас на ужин. Правда, придётся немного подождать, он будет готов лишь в семь. Но вы же не торопитесь, да, Джереми?
Я подхватил её на руки – просто так захотелось. И, глядя в изумлённые глаза, отозвался:
– Конечно, нет.
– А вы любите свет, – спустя час, одеваясь, заметила чародейка – глядя, как я зажигаю принесённые служанкой свечи.
–
– Я солнце люблю, – тихо откликнулась чародейка. – Дома, в Даре, всегда солнечно. Очень – Никки любит пускать солнечных зайчиков. И его котята за ними бегают – так уморительно… Зачем я вам это рассказываю?
– Никки – это ваш сын? – после неуклюжей паузы поинтересовался я.
Элиза кивнула и подошла ко мне. Повернулась спиной.
– Вы поможете? Не хочу звать служанку.
Зря она попросила – я ни разу ещё женские корсеты не зашнуровывал. Расшнуровывать – да, это бывало…
– Аккуратней, Ланс, я же задохнусь, – прошептала Элиза, когда я в очередной раз дёрнул шнурок слишком сильно.
– Почему вы называете меня этим именем? – я потерял второй конец шнуровки и принялся водить рукой по её спине, отыскивая.
Элиза судорожно вздохнула, выгибаясь.
– Вы очень на него похожи… Мне стоит извиниться?
Конец шнуровки выискался среди рюш, и я зажал его посильнее, чтобы снова не искать.
– Нет. Просто, согласитесь, интересно. Вы любили этого Ланса?
Элиза резко обернулась. Глянула на меня, прищурившись.
– Вы можете представить, чтобы чародейка кого-то любила? Вы смешной, Джереми.
– Вы же любите своего сына.
– Сына, - Элиза вздохнула, снова поворачиваясь. – Да. Но он такой же, как я. Любить человека – совсем другое. Я никогда не любила человека.
– А южного чародея? – быстро спросил я, завязывая куцый бант. – Заккерия. Он ведь такой же, как вы? Любили? И сын от него, да?
– Джереми, вы странные вопросы задаёте. Совершенно бесстактные, - передёрнула плечами Элиза. – Зака я тоже не любила. Но мой сын – для меня всё. Я живу только ради него. Но знать это вам совершенно необязательно. Я же не спрашиваю, с каким заданием тот же Ланс прислал вас из Мальтии.
– О чём вы?
Нам пришлось прерваться – перейти из спальни в столовую: ужин наконец-то был подан.
– Джереми, вы же знаете, кто я, - равнодушно глядя в тарелку с жарким, вздохнула Элиза. Жестом отослала надоедливых слуг и продолжила: – Вы же понимаете, что я не могу не знать, откуда вы. Вы мальтийский шпион – это известно и мне, и моей королеве. Неужели вы удивлены?
Я усмехнулся и тоже отодвинул тарелку.
– Может, раз вы меня раскусили, поговорим тогда о Мальтии? Какие у королевы Хелении на нас планы?
Элиза поморщилась.
– Если вы хотите – хорошо, расскажу. Но взамен… взамен вы скажете своё настоящее имя. Не хочу лезть тебе в голову, славный мальчик.
Мальчик! Я чуть не рассмеялся. Глупая девочка!
– Итак, Мальтия… А всё просто… Джереми. Королева вчера обронила, что хочет эту страну. Значит, я ей её подарю.
Наступила звонкая тишина. Элиза молчала, опустив голову.
– Проклятой армией?
Чародейка кивнула.
– И вас это не волнует? Люди погибнут. Ради вашей королевы…