Клятва
Шрифт:
Ты ушла, но остаешься здесь со мной. А вместе с тобой и мои сомнения…
…Не сердись на меня, иначе я не могу.
И.
Стрж, суббота»…
Все равно этот «Стрж» меня сбивает с толку. До его последнего дня рождения в Стрже бывали только Валерия, Ярмила и ты. Я положил письмо на стол, а Мирка спросила:
— Ты считаешь, что Иркино письмо имеет такое большое значение?
— Убежден!
— Тогда остается только одно объяснение.
— Какое?
— Ирка писал Валерии
— Ай да Мирка! — сказал я и отвесил ей глубокий поклон. Теперь еще решить загадку перстня с печаткой, его таинственного перемещения с моего пальца на Иркин — и ловушка захлопнется. — Но если Иркино письмо предназначалось Валерии, может, это и в самом деле лишь несчастный случай? Валерия мучается угрызениями совести, считая, что виновна в Иркиной смерти. Она сама мне сказала об этом в понедельник.
— Угрызения совести?
— Да, из-за того, что своим ночным приходом подействовала ему на нервы, и он влил в себя пол-литра сливовицы, захмелев, сел на перила и свалился оттуда. Тогда все загадки решены. С трех до половины четвертого все, кроме Ирки, спали, никто не лгал и никто никого не убивал.
Мирка задумчиво покачала головой.
— Мне непонятна одна вещь.
— Какая?
— Почему он после того, как напился, полез на перила, а не в постель?
— Это как раз понятно. Такая уж у него была привычка. Вернее, способ. Когда он хотел поскорее протрезветь, то вытворял что-нибудь головоломное. Например, гулял по перилам моста. Дома у него моста не нашлось, поэтому он залез на перила балкона.
Я пересел на подлокотник Миркиного кресла и обнял ее за плечи. Наверное, именно сейчас стоило бы покаяться в потере перстня, но мне недоставало отваги. Такой ценный дар, купленный к тому же на сэкономленную за счет еды валюту, — и на тебе, в первую же ночь он у меня исчезает… Нет, с такими признаниями никогда не стоит торопиться. А таинственная смена хозяина наверняка получит самое прозаическое объяснение. Скорее всего он соскользнул у меня с пальца, Ирка его нашел, надел, а утром собирался вернуть мне.
Я было улыбнулся, но улыбка застыла на губах. Ведь и после прощания с Иркой этот проклятый перстень все еще был у меня на руке. Ох уж этот перстень! Одни неприятности от него. По дороге в Стрж чуть не порвал Мирке чулок, кроме того, мне было неловко, что она первая преподнесла мне такой дорогой подарок, даже Андреа обратила на это внимание, заметив что-то вроде: «Придется тебе, Гонза, расплачиваться…»
Внезапно у меня перехватило дыхание. Я встал и еще раз прочитал Иркино письмо. Не все, а только первые два абзаца. Этого мне хватило с лихвой. Потом подошел к окну, выглянул на улицу. Было уже совсем темно.
— Что с тобой? — снова спросила Мирка, касаясь моей руки. — Ты бледный, как смерть.
— Мне надо съездить в Стрж.
— Да ты что! Зачем?
— Чтобы окончательно убедиться в том, кто в субботу на рассвете хладнокровно убил Ирку.
13
В Стрж я приехал почти в десять вечера, но Гаспровы еще не спали. Из Иркиных родственников не было никого. Я знал от Эвы, что сразу же после похорон все уедут в Брно, и на вилле, кроме Гаспровых, не останется никого.
Пан Гаспра был очень удивлен моим поздним наездом, не я пояснил, что обещал уладить кое-какие Иркины дела, например, сдать его пистолет,
Без дальнейших расспросов он пустил меня внутрь.
Сперва я зашел в спальню, где пять дней назад мы ночевали с Миркой. Задержался я там меньше минуты. Потом попросил пана Гаспру, чтобы он отправился со мною в Иркину комнату. Мы порылись в письменном столе. В самом нижнем ящике, да к тому же и в самой глубине, была спрятана Иркина «пушка» калибра 6,35. Я вынул обойму, посмотрел, сунул ее обратно и положил пистолет в карман пиджака. В верхнем ящике, где среди всяких бумаг и документов валялись свидетельство о крещении и диплом, мы обнаружили разрешение на оружие и заграничный паспорт. Их я тоже забрал с собой. Потом завел «фиат» в гараж, отдал ключи — и мне едва хватило времени добраться до станции и успеть на последний поезд в Прагу. Туда я дотащился почти в полночь. Домой на Винограды отправился пешком, чтобы хоть немного проветрить раскалывающуюся от боли голову, и почувствовал себя лучше. Спать лег часа в три, надо было как следует продумать организацию гала-представления, которое я собирался устроить завтра вечером.
С утра я договорился по телефону с Андреа, что соберу всех участников Иркиного дня рождения у нее дома. Она немного побрыкалась насчет Рудлы, но больше для приличия, чтобы доказать свою принципиальность.
— А что там будет? — полюбопытствовал Рудла, когда я позвонил ему около половины десятого.
— Сюрприз, — ответил я. — А кроме того, у тебя будет возможность повидаться с Андреа. Придешь?
Он заверил меня, что да, и я повесил трубку.
Ярмила никаких возражений не имела, даже не спросила, о чем пойдет речь. Пришлось только растолковать ей, где обитает Андреа. Я предложил подождать ее у подъезда без пяти восемь. Она согласилась и переключила меня на Войту. Он тоже пообещал, что обязательно придет, но за Валерию поручиться не может. Признался, что до сего дня продолжает обитать в гостиной, держать деньги в секретере и ужинать в ресторане. Но в остальном Валерия ведет себя нормально, по сравнению со вчерашним днем, разумеется. Ей сделали успокаивающий укол, и она проспала до самого утра.
Укол еще, наверное, действовал, потому что, когда я позвонил Валерии, она никак не могла сообразить, куда и зачем ей надо идти. Кое-как я все же ухитрился ей это втолковать.
С Миркой мне не удалось поговорить по телефону, на работе я ее не застал, дома тоже, но Андреа заверила, что приведет ее сама.
Наконец я набрал номер Саши. Она подняла трубку без промедления, очевидно, решил я, телефон стоит прямо у ее постели.
— Я тебя не разбудил?
— Почти, — ответила она, но по голосу этого не чувствовалось.
— Андреа приглашает тебя к восьми вечера на кофе.
— Спасибо за приглашение, — засмеялась она. — Никогда еще не пила кофе у такой прославленной особы. А кто там будет? Киношники?
— Нет, — ответил я. — Убийца Ирки.
14
— Не ждите от меня всякого там жеманства и экивоков, — заявил я, когда вскоре после восьми мы расселись в гостиной у Андреа. — Дипломатию разводить нам нечего… Сегодня как раз неделя с того дня, когда мы точно в таком же составе съехались к Ирке в Стрж отпраздновать его двадцативосьмилетие. А утром, в полчетвертого, собрались снова. Над Иркиным трупом. Уверен, что каждый из нас в какой-то степени виноват в его смерти…