Клык на холодец
Шрифт:
Бок ожгло пронзительной болью, но пальцы сомкнулись на шершавой коре. Едва не теряя сознание, он всем весом придавил яростно извивающегося деревянно-твёрдого питона.
Давешняя собачонка – она увязалась за ними от самого трактира – захлёбываясь лаем, вцепилась в кончик щупальца. Взмах, свист воздуха, храбрая барбоска, описав длинную дугу, с визгом улетела в кусты.
Подскочивший Бич всадил острие пальмы между неплотно скрученными плетями, пришпиливая жгут к земле, и навалился на древко, вгоняя его в почву. Умар, следуя
– Кто-нибудь, мать вашу, топор!
Рукоять «пальмы» с треском переломилась, и Бич отлетел, отброшенный взмахом бешено дёргающейся петли. Егора мотало из стороны в сторону, но он не разжимал пальцев, не давая корневищу набрать силу для нового удара.
Фермеры, видя такой успех, осмелели и с воплями «дави его, ребяты!» кинулись к корню и стали прижимать его к земле – кто вилами, кто баграми, а кто и попавшейся под руку жердью.
– Умар, руби у основания!
Сильван подхватил с земли плотницкий топор и обрушил его на жгут, там, где он высовывался из земли. Широкое, остро отточенное лезвие рассекло сразу три плети, щупальце ослабло и после новых ударов бессильно обмякло, едва подёргиваясь в последних, конвульсиях.
– Ты как, Студент, жив?
Егор, охая, поднялся, опираясь на плечо сильвана.
– Кажется, рёбра …
– Вот незадача… Умар, подставляй плечо, ведём его в трактир. Надо бы стягивающую повязку, недельку две проходишь перекособоченный. А ты, дядя, – он обернулся к подскочившему фермеру, – должен теперь Студенту ноги мыть и воду пить. Если бы не он – разнесло бы твою халабуду по брёвнышку, клык на холодец!
– Что это было-то, а? Никогда о таком не слыхал, даже в «Определителе» у Шапиро не видел…
Ощупав рёбра напарника, Бич объявил, что они,с коре всего, не сломаны, а треснули – но треснули основательно. Резкий вдох, слишком громко сказанное слово, смех отдавались в боку режущей болью. Компресс с мазью из егерьской аптечки принес некоторое облегчение – Егор, раздетый до пояса, сидел на лавочке и потягивал мелкими глотками сидр.
– Так у него ж там только фауна! – ответил егерь. – А бешеные корни – самая, что ни на есть флора. Хотя, конечно, сразу и не скажешь.
– Вроде чернолесских лиан-трупоедов?
Умар, по своему обыкновению, слушавший молча, скептически хмыкнул.
– Если бы это были лианы-трупоеды, нас с тобой, не то, что в трактир – в посёлок не пустили бы. До них только дотронься – неделю вонять будешь, как хорошо выдержанный труп. А шмотки вообще пришлось бы сжечь. К тому же, бешеные корни мертвечину не едят.
– А зачем тогда нападают?
– Как – зачем? Вот снесло бы тебе башку, ты полежал-полежал бы, да и сгнил. А это удобрение. К тому же, на запах падали набежит всякая живность, и её тоже можно пришибить.
– То есть, они так поляну себе удобряют?
– Типа того.
Подошёл трактирщик
– Вот беда… – охнул владелец заведения. – Как же вы теперь? Сейчас дочку позову, она вас с ложечки покормит. Чтобы, значить, не утруждаться…
– Ещё чего! – недовольно буркнул Егор. – Сам как-нибудь справлюсь.
– Ну, хозяин-барин…
–…хочет – живёт, хочет – удавится. – закончил за трактирщика егерь. – И часто у вас такая пакость вылезает?
– Почитай, каждую неделю.
Хозяин поставил поднос на соседний столик и присел.
– Да мы ничо, приспособились – если бешеный корень вовремя заметить, пока он из-под земли, значит, не попёр – даже раскапывать не приходится. Сообщаем в Обитель, и оттуда кто- нибудь приходит. Поколдует по своему, по-друидски – корневище и высыхает. Ну а ежели упустить – тогда, конечно, беда. Вот в запрошлый месяц проворонили – так корневище амбар разнесло и дюжину курей передавило, пока не одолели…
Егор подцепил на вилку кусок баранины и осторожно, в три приёма, донёс его до рта. Жевать оказалось легко, но проглотить прожёванное вызвала новый приступ боли.
– Как же его заметить, если не раскапывать?
– А собаки на что? – трактирщик кивнул на давешнюю собачонку, пристроившуюся под соседним столом. Она доковыляла на трёх лапах до трактира и теперь наслаждалась заслуженной костью с махрами мяса.
– А сейчас почему друиды не помогли? Недосуг им, что ли?
Трактирщик пожал плечами.
– Да, вроде, послали за ними. Корень оказался больно шустрый видать, с самого низу шёл. Вот Султанка так поздно его и учуяла.
– Да, это бывает. – кивнул Умар. – С большой глубины корни всегда лезут по одному. Наши, добрынинские псы с такими сами справляются, поодиночке.
– Это точно. – подтвердил егерь. – Вахиным волкодавам такой корешок на один зуб. Перекусят, выкопают и хозяину приволокут, на растопку.
– Зато у Султанки нюх о-го-го! – обиделся за собаку трактирщик.
– Третье корневище за месяц находит! Кстати, надо бы мужикам сказать, чтобы раскопали и выжгли, а то не приведи Лес, новые полезут…
– Не спеши, уважаемый. Сейчас поговорю с твоими гостями и гляну. Если что под землёй и осталось – высушу, больше не побеспокоят.
Егор обернулся, охнув от неловкого движения. В дверях стоял человек в длинной, до пят, хламиде с капюшоном, целиком закрывавшим лицо. Голос раздавался оттуда, из тёмной треугольной прорехи. В руках незнакомец держал большой, до плеча, суковатый посох.
– А, это ты, Трен! – Егерь приподнялся на скамейке и помахал вошедшему. – А у нас, как видишь, неприятности. Студент, напарник мой, собрался на суд, а бешеный корень ему рёбра пересчитал. Как теперь быть – уж и не знаю…