Ключ без права передачи

Полонский Георгий Исидорович

Ее грубы дрогнули, попытавшись улыбнуться.

–  Вы так и не помирились с дочкой?

Он покачал головой непреклонно:

–  Бабка - та уже простила. Я - нет.

–  И вы всерьез от меня ждете совета?

–  Жду! А как же? Вот если б моя Надька училась у вас, ходила бы к вам домой, как эти из 10-го "Б"… Те же песни слушала бы и сама пела… Даете гарантию, что тогда не воспиталось бы такое свинство? Французские стихи, музыка, "Гамлет", Пушкин

с Ахматовой, сказки Шварца - это гарантия?
– сверлил он ее.

–  Я всегда была уверена, что - да, - тихо сказала Марина.

–  А сейчас?

–  И сейчас… на девяносто процентов.

Недостающие десять процентов злили ее, беспокоили.

–  Я часто думаю, - вздохнула она, - может, это просто чванство, просто дурацкое домогательство, как у алкашей, вроде "Ты меня уважаешь?!" - хотеть, чтобы смотрели на нас, запрокинув головы, снизу вверх? В старших классах… Кто мы? Не академики же Королевы, не Ландау, не Товстоноговы, не Шостаковичи! Уважение - его разве выклянчишь? Или выдавишь страхом? Черта с два! Снизу вверх - не выходит: очень выросли ребята, акселерация! Ведь не потому же я выше их, что они сидят, а я стою на уроке!

–  Ну?

–  Вот вам и "ну"!
– совсем как девчонка, огрызнулась она "без чинов".
– Когда вдумываешься, какая у нас работа, - ведь жутко бывает, иногда прямо взмолишься: чтоб послал кто-нибудь ума, храбрости, таланта… Вот этих ваших "гарантий" как раз!

–  Вам уже послали, я узнавал, - самым серьезным и доверительным тоном пошутил Назаров и нажал в магнитофоне клавишу "стоп".

41

Во дворе все так же мерзли Юля и Майданов. Но теперь к ним присоседились Смородин, Адамян и Колчин.

В этом "и примкнувшем к ним" Колчине вдруг проснулось человеколюбие, он заявил:

–  Несправедливо. Я уже два раза обедал, а вы - ни одного…

Алеша засмеялся, потом сказал Юле:

–  Действительно, Юль, двигай домой. Ты уже синяя, и это упрямство ничего не решает…

–  Если надо, я могу за всех вас постоять, - развивал свою мысль Колчин.
– Я только не пойму, чего мы такие пассивные. Надо заступиться? Так давайте зайдем и скажем, что надо. А так стоять…

–  Мы ж не знаем, какой там разговор, - сказал Майданов.
– И вообще, Колчин, ты откуда взялся?

–  Я? От соседки. Я у нее второй раз обедал…

Тут из парадного вышел директор. Направился к "Москвичу". Отпирая дверцу, заметил их, вгляделся…

–  Это вы?
– он подошел поближе.
– На страже чего стоите?

Они молчали.

–

 Баюшкина, ты вот что… Магнитофон свой возьми и скажи маме - спасибо, не пригодился… Передашь?

–  Да.

–  Следовательно, похищать его у меня было не только опасно, но и бессмысленно!

Пауза.

–  Что-то я еще хотел сказать? Да! Хочу прочесть ваши последние сочинения на вольные темы. Дадите?

–  Вы директор, - удивленно сказал Адамян.
– Команда будет - сдадим!

–  Ты не понял… - Назаров, несколько уязвленный, отвернулся и увидел, как в арку этого дома въехало такси, как неуверенно миновало один подъезд, другой… - Баюшкина, твоя мама легка на помине, - мрачно сообщил он.

–  Где?!
– Юля спряталась за майдановскую спину.
– О, черт!

Из машины вышли Баюшкины, муж и жена. Они сверились с бумажкой и отыскали нужный подъезд. Стоящих на горке они не разглядели, да и было уже довольно темно.

–  Вот видишь, - пробубнил Майданов.
– Сама их до этого довела.

Назаров двинулся к парадному, в котором скрылись Баюшкины.

–  Надо, братцы, взять огонь на себя. С Марины Максимовны хватит на сегодня!

–  И вам не надо, Кирилл Алексеич, - заявил Алеша.
– До каких пор Юльке вешать свои проблемы на других?

–  Баюшкина, прими меры!
– потребовал и Адамян.

Юля сверкнула глазами:

–  Сама знаю, не подсказывайте!
– и побежала с горки.

42

В парадном Юлька запрокинула голову и услышала:

–  Тебе заходить не надо, я сам, - хмуро говорил отец.
– Ты уже свое дело сделала…

–  В каком это смысле?
– на высокой ноте спросила мать.

Юля не дала им доспорить, крикнула:

–  Папа! Спускайтесь… я здесь!

Всхлипнула, запричитала, зацокала по ступенькам мама…

43

Конвоируемая родителями, Юля влезла в такси, утвердив магнитофон на коленях. У Клавдии Петровны опухли глаза, она, кусая уголок промокшего носового платка, искала Юлиного взгляда:

–  Я ведь с ума сходила… доченька!… Я на все готова была… буквально… Ну посмотри ты на меня!

–  Теперь обратно, пожалуйста, - сказал шоферу отец; он, наоборот, избегал глядеть на дочку.

Развернулись, обогнули директорский "Москвич"… Через заднее стекло Юля не махала прощально, она лишь успела порадоваться тому, что оставляет своего Майданова в хорошем обществе…

1975 г.