Ключ для хранителя
Шрифт:
– Вот это память!
– искренне удивился Борамир.
– Может, ты еще и помнишь, что я тогда у тебя ел?
– Как же такое забыть?
– всплеснула руками Гильда.
– Медовые пряники и пирог с яблоками...
Граф еще долго "плавал" на волнах своего детства, а Гильда, все также умиленно на него глазела и кивала головой. Я же сидела тихо, подперев подбородок рукой, и думала, что вся эта картинка, до боли напоминает мне сцену "Сын вернулся домой после службы в армии"...
– Вета, а чай действительно был вкусный, - обратил, наконец, на меня внимание Борамир.
– Но, нам пора. Спасибо, Гильда.
Мы медленно поднялись по лестнице, но до верхнего этажа донжоновской башни так и не дошли - граф свернул к книжным шкафам "официального" зала:
– Ты просмотрела те книги, которые я тебе оставил?
– Нет. А где они лежали?
– На моем столе в кабинете. Ты там вообще была?
– Ну да, - уже начиная вспоминать две ровные стопки, высившиеся около записки, протянула я.
– Но, я обязательно их посмотрю. Спасибо.
– Пока благодарить не за что, - снисходительно изрек Его сиятельство.
– Вся моя библиотека в полном твоем распоряжении, - обвел он рукой длинные книжные ряды.
– Но, я обещал тебе помочь.
– И...
– Пойдем, к окну, - повел он меня к нашему знакомому скрипучему дивану. Замер над ним в нерешительности на секунду и, все-таки сел.
– У меня в столице, в главном архиве страны есть хороший знакомый. Я отправлю ему "неофициальный" запрос на твою бабушку. Ведь об остальной своей семье ты ничего не знаешь?
– Нет, у меня была только она.
– Понятно, - задумался мужчина.
– Но, я считаю, что пока будет достаточно и ее имени с фамилией.
– Я еще отчество знаю, - вставила я.
– Отчество? Что это такое?
– Это имя ее отца. Но, боюсь, что оно может быть вымышленным, как и все остальное... Хотя, кто же в здравом уме выдумает себе фамилию "Полунич"?
– У тебя странное отношение к своим родовым признакам, - прищурился на меня мужчина.
– Кстати, у меня к тебе тоже будет одна просьба.
– Говорите. Я вас внимательно слушаю, - навострила я уши.
– Зови меня просто Борамир. И обращайся ко мне на "ты", наедине мы с тобой или в окружении людей.
– А разве такое возможно?
– Конечно, - великодушно расплылся он.
– Конт так обращается ко мне, потому что мы с ним друзья. А мы же теперь с тобой друзья?
– и заглянул мне в глаза.
– Ну да, - растерянно выдавила я.
– Друзья...
– А раз мы с тобой друзья, - протянул граф.
– то ты больше ничего мне не хочешь сказать, как другу? Что-нибудь о себе, например...
– Нет, - категорично отрезала я.
– Кроме еще одного огромного "спасибо", за твою дружескую помощь... Борамир.
– Ну, хорошо, - с досадой вздохнул мужчина и встал с дивана.
– Я тебя здесь оставляю. Изучай страну Ладмению, а у меня дела, - и двинул обратно к лестнице...
Как же, "странное отношение к родовым признакам". Будет оно странным, когда еще с детства, мне неоднократно приходилось страдать за свои имя и фамилию... В школе, помнится, мне нравился мальчик, на три класса старше меня. Звали его Герман. Моя робкая симпатия, вскорости, стала достоянием подростковой общественности и меня, до конца учебного года после этого, некоторые, литературно продвинутые сверстники приветствовали: "Уж Полунич близится, а Германа все нет". А имя "Ветвяна"?
– А мы, теперь, значит "друзья", - в который раз повторила я, сидя за графским столом и нервно стуча пальцами по столешнице. Открытая книга, с пока даже неизвестным мне названием так и лежала, на время забытая мной.
Ну что ж, это меняет дело. Причем, значительно его облегчает. Потому что во влюбленном виде, я нравилась себе гораздо меньше, чем в своей обычной "циничной" броне. Влюбленная женщина вообще становилась сродни блаженной дурочке, с этими романтическими вздохами и вечными метаниями в поисках нужного для своего избранника образа. Это мы уже проходили. А с другом всегда все проще и понятнее, хотя...
– Уж мы-то знаем цену вам, любовь друзей и дружба дам, - процитировала я Лермонтова и, наконец, скосила глаза вниз.
"История Ладмении. От начала мира и до наших дней", называлась уже знакомая мне книга, недавно "умыкнутая" с одной из книжных полок графской библиотеки. Ну, конечно же, она, была предусмотрительно положена Борамиром самой верхней в стопке, но, я так вздыхала над его запиской, что совершенно не обратила внимания на этот "опознавательный" знак.
Вначале же стоило вернуться к прочитанной "на ощупь" легенде об алантах. Так я и сделала... А потом глубоко задумалась... Фраза, произнесенная бабушкой в пещере: "Ключ ты, Ветвяна", эхом перекликалась со вновь прочитанным текстом. Если аланты на самом деле существуют и являются этими самыми ключами, открывающими "двери" в иные миры, то получается, что ушли мы с бабушкой и вернулись как раз через одну из них. И если, в первом случае, ключом стала бабушка, то во втором, получаюсь... я. Моя бабушка - алант? А я тогда тоже, но только какой-то "недоделанный" алант...
Разумно решив оставить все окончательные выводы на потом, я подключила свои прошлые профессиональные навыки и придирчиво просмотрела обе книжные стопки. Полезных, из выбранных мне Борамиром, оказалось пять. В каждой хранились какие-то данные о разных периодах жизни страны, изложенные разными авторами в разных стилях. В идеале следовало бы составить сводный конспект, с хронологией и выводами... Я пошарила глазами по столу, ища аналог местной письменной ручки, но нашла лишь широкий керамический стакан, набитый подточенными карандашами. Сбоку, на углу стола вскоре обнаружилась и стопка бумаги, грубоватая на ощупь, но вполне пригодная к применению для избалованного качественными канцтоварами Земли офисного работника.