Ключ для хранителя
Шрифт:
– О-о, вижу сегодня смогу обойтись и без обычного ужина, - а потом театрально оскалился, что тут же заметно охладило мой запал. Но, правда, не на долго и, уже после ужина я окончательно "лопнула":
– Глеб, или ты сейчас мне говоришь, что хотел, или обеспечиваешь себе энергетическое питание на ближайшую неделю.
– Неужели я так тебя напугал?
– с наигранным удивлением поинтересовался некромант.
– Да, в общем-то, ничего страшного, Вета, просто, мои сомнения...
– поспешил добавить, наткнувшись на мой выразительный взгляд.
– Ну, хорошо. Ты мне вот что, тогда,
– Конечно, - опешила я.
– Это обряд, который лишает аланта некоторых его способностей и излишка магии. После инициации, насколько я могу судить, алант, в лучшем случае, может лишь сравниться с очень сильным магом. Но, Мастером ему уже никогда не стать.
– Все так, - прищурился Глеб, сосредоточенно глядя в сторону.
– После инициации, единственным превосходством аланта перед магом остается скорость реакции... Но, я сейчас не об этом, Вета... А ты знаешь, что неинициированный алант, проживающий на территории Ладмении, считается "вне закона" и подлежит сначала срочной инициации, а затем ссылке в Грязные земли?
Не скажу, чтобы я сильно удивилась... Наверное, подозревала что-то такое, но, в силу собственной безответственности, в какой-то момент, пустила жизнь свою на самотек. А теперь, значит, вот оно как обернулось:
– Значит, я теперь персона "вне закона"?
– спросила совершенно спокойным тоном.
– Ну, ты даешь, подруга!
– удивленно всплеснула руками Тусья.
– Вот, ты бы лучше так на другие повороты в своей судьбе реагировала... хладнокровно, честное слово.
– Погоди, любимая, - вступился за меня Глеб.
– Я думаю, что Вета правильно себя ведет, по крайней мере, пока. И уверен, что до той поры, пока ее не перестанет опекать сам Верховный маг, ей ничего такого страшного не грозит. Меня вот другое в этой ситуации волнует... Зачем ему это надо?
– Что именно?
– спросила я, опередив, только открывшую рот девушку.
– Почему Мастер сам до сих пор не предложил тебе пройти инициацию? Ведь ему ли не знать, что это все равно должно произойти. Иначе тебе просто невозможно будет начать свою самостоятельную жизнь в Ладмении.
– А придется переехать в его покои, как моей бабушке когда-то, - усмехнулась я.
– Ну уж нет.
– Послушай, Вета, - заглянула мне в глаза Тусья.
– А он тебе, правда, ничего... такого не предлагал?
– Нет, Тусья, - категорично отрезала я.
– Мы вообще с ним много про что разговаривали, но, ни предложений пройти инициацию, ни переехать к нему мне не поступало. Он только один раз, в вечер нашего знакомства, как-то заикнулся про то, что был бы рад, если бы я у него остановилась и все.
– И что ты теперь будешь делать?
– тряхнула хвостом девушка.
– Как это что? Как обычно, исправлять собственные ошибки - пройти инициацию. Больше вариантов для себя я не вижу... Кстати, а как эта процедура вообще проходит?
– запоздало поинтересовалась я у Глеба.
– Не могу точно сказать, - скривился в ответ тот.
– Я всего один раз... присутствовал. Тогда это было массовым явлением по всей стране. Сейчас же, насколько мне известно, и не в каждом городе то, есть эти... кресла для инициаций.
–
– выдохнула я, представив себе "специальную" мебель времен инквизиции.
– Вета, это просто кресло!
– заметил мою реакцию Глеб.
– Правда, со специальными моанитовыми креплениями для рук и... шеи.
– Понятно, - закусила я губу.
– Ну и пусть даже так... Пусть...
"Пусть даже кресло с ошейником и наручниками, пусть. Если это плата за свободу, за право на выбор собственной судьбы. Значит, пусть так, пусть без крыльев... Эх, бабушка, знала бы ты, как твоя любимая внучка, такой ценой избавленная от алантского "кастрирования", сама сейчас к нему стремится... Ты прости меня, бабушка. Но, в отличие от тебя, я не смогла бы всю свою, такую длинную теперь жизнь, прожить в золотой клетке. Ведь ты его любила, своего Димиона, а я люблю совершенно другого... человека...".
– Госпожа Полунич, - прервала мою "лебединую" песню "воздушная" Вайола.
– Вас ожидают в личных покоях...
Димион, как всегда с отеческой улыбкой встретил меня у порога своей комнаты. Обычно, дальше нее мы и не проходили. Хотя, сегодня мне хотелось большего, я, наконец то, решилась. И именно по этому, после нескольких "традиционных" фраз о здоровье и погоде выдала:
– Скажите, Мастер. Много изменилось в комнате, где жила моя бабушка с момента ее... нашего с ней ухода?
– Нет, Вета, - удивленно глянул на меня мужчина.
– Ты хочешь ее увидеть?
– Да, если можно, конечно.
– Пойдем, это недалеко, - первым вышел во внутреннюю дверь он.
– Там, все, как и прежде. Разве что, кроватки твоей нет, и один из портретов Неонилии я перенес к себе.
Все, как и прежде. Так же, как и в нашем качелинском доме. С той лишь разницей, что жили там и здесь две совершенно разные женщины. Одна - Неонила Марковна, сельский учитель и деревенская ведьма, по совместительству. А вот другая...
– Что с тобой?
– непонимающе оглянулся на меня мужчина.
– Тебе здесь не нравится? Почему ты остановилась на пороге?
– Вы знаете, это так отличается от того места, где я провела почти всю свою жизнь... У меня такое чувство, будто мы с вами до сей поры говорили о разных женщинах.
Комната, действительно, меня поразила. Не роскошью, к этому я как раз относилась весьма равнодушно. Нет, просто, здесь все было обставлено со вкусом, в бежево золотых "алантских" тонах, с небольшими яркими пятнами в виде диванных подушек и цветочных горшков. А еще бабушкины портреты: на стенах и каминной полке. Ненароком вспомнились ее слова, сказанные по поводу фотографий. Действительно, где уж им было до тех тонких, воздушных работ, выполненных кистью художника, а может и нескольких художников. И везде только она, в разных размерах, ракурсах и настроениях. Я подошла поближе к камину и осторожно взяла в руки одну из работ. На ней у "незнакомой" мне бабушки волосы были уложены так, как в ту нашу с ней встречу в пещере, локонами, спускающимися вдоль шеи. А взгляд синих глаз казался каким-то холодным. "Вот такая бы Неонилия точно понравилась Борамиру", - ехидно заметила я, а потом повернулась к Димиону: