Ключ к Ребекке
Шрифт:
– Обстоятельства изменились, – резко ответил он.
– Но приказ, который вы получили первоначально, был одобрен Верховным командованием итальянской группы войск, – возмутился Кессельринг. – А вы что сделали? Вы отклонили «совет» и пригласили Бастико пообедать с вами в Каире!
Ничто так не могло взбесить Роммеля, как приказы, исходившие от итальянцев.
– Итальянцы ничего не сделали в этой войне! – воскликнул он.
– Это к делу не относится. Сейчас от вас требуется поддержка в воздухе и на море при наступлении на Мальту. После захвата Мальты
– Вы так ничему и не научились, – заявил Роммель. Он делал над собой усилие, чтобы не повышать голос. – Пока мы окапываемся, противник тоже будет окапываться. Если бы я играл в эти игры с передышками, мои войска не дошли бы сюда. Когда меня атакуют, я уворачиваюсь; когда противник обороняется, я иду в обход, а когда он отступает, я догоняю его. Сейчас противник бежит – самое время для захвата Египта.
Кессельринг сохранял спокойствие.
– У меня есть копия вашей шифрограммы Муссолини. – Он вынул из кармана листок бумаги и прочитал:
«Состояние и моральный дух наших войск, материальные ресурсы, пополненные за счет захваченных нами складов, а также сегодняшнее ослабленное состояние сил противника позволяют нам преследовать его в глубь египетской территории».
Он сложил листок и обратился к фон Меллентину:
– Сколько у нас германских танков и личного состава?
Роммель поборол желание приказать фон Меллентину не отвечать: он знал, что это их слабое место.
– Шестьдесят танков, фельдмаршал, и две тысячи пятьсот человек.
– А у итальянцев?
– Шесть тысяч человек и четырнадцать танков.
Кессельринг повернулся к Роммелю:
– И вы намереваетесь захватить Египет, имея семьдесят четыре танка?! Фон Меллентин, у вас есть оценка сил противника?
– Силы союзников превосходят нас примерно в три раза, однако…
– Об этом и речь.
Фон Меллентин продолжал:
– Однако у нас очень хорошо обстоит дело с провиантом, обмундированием, грузовиками и бронемашинами, а также топливом; кроме того, боевой дух личного состава очень высок.
– Фон Меллентин, сходите в машину связи и посмотрите, что у них нового, – вмешался Роммель.
Фон Меллентин нахмурился, но Роммель больше не стал ничего объяснять, и он вышел.
Роммель произнес:
– Войска союзников осуществляют перегруппировку у Мерса Матрух. Они ожидают, что мы пойдем в обход южного фланга линии их обороны. Но вместо этого мы ударим в середину, в их самое слабое место…
– Что дает вам основания это утверждать? – перебил Кессельринг.
– Полученные нами разведданные.
– На чем они основаны?
– В основном на сообщении нашего агента.
– Боже мой! – Кессельринг впервые повысил голос. – У вас нет танков, но есть шпион!
– В прошлый раз он не подвел.
В этот момент вернулся фон Меллентин.
Кессельринг решительно заявил:
– Это не меняет дела. Я здесь для того, чтобы подтвердить приказ фюрера: вы не должны продвигаться дальше.
Роммель улыбнулся:
– Я направил
– Вы?..
– Я нахожусь в звании фельдмаршала и имею прямой доступ к Гитлеру.
– Разумеется.
– Я полагаю, что фон Меллентин принес ответ фюрера.
– Так точно, – подтвердил фон Меллентин.
Он развернул лист бумаги и прочитал вслух:
«Богиня Победы улыбается только раз в жизни. Вперед, на Каир!
Адольф Гитлер».
В наступившем молчании Кессельринг вышел из машины.
Глава 9
Придя в контору, Вэндем узнал, что накануне вечером войска Роммеля продвинулись на шестьдесят миль от Александрии.
Похоже, Роммеля вообще нельзя остановить. Линия Мерса Матрух была сломана посередине, как спичка. На юге 13-й корпус в панике отступил, а на севере капитулировал форт Мерса Матрух. Союзники опять отброшены назад. Новая линия обороны занимает тридцатимильный промежуток между морем и непроходимой впадиной Каттара, и в случае ее прорыва Египет будет беззащитен перед наступлением сил Роммеля.
Очень плохие новости, но они не смогли испортить приподнятое настроение, в котором находился Вэндем. Прошло уже больше суток с того момента, как он проснулся на своем диване на рассвете, держа Элин в своих объятиях. С тех пор его переполнял какой-то прямо-таки юношеский восторг. Он помнил до мельчайших подробностей их ночь: ее маленькие, коричневые соски, вкус ее кожи, острые ногти, впивавшиеся в его бедра. В конторе он вел себя не совсем обычно, он сам это понимал. Прочитав письмо, отпечатанное машинисткой, он вручил его обратно со словами: «Здесь семь ошибок, лучше перепечатать все заново» – и при этом ослепительно улыбнулся. Она чуть со стула не свалилась. Он думал об Элин и спрашивал себя: «Почему бы и нет? Черт возьми, почему бы и нет?» – но ответа не находил.
Утром к нему зашел офицер из Отдела спецсвязи (ОС). Все хоть немного соображающие сотрудники генштаба знали, что ОС располагает своими, сверхсекретными источниками разведданных. Мнения о том, насколько хороши эти разведданные, существовали самые разные, а объективно оценить их было довольно трудно, поскольку источники информации тщательно скрывались. Браун, который носил погоны капитана, но явно был человеком не военным, облокотился на край стола и спросил, не вынимая трубки изо рта:
– Вас эвакуируют, Вэндем?
Эти парни жили в своем замкнутом мирке, и не имело смысла объяснять им, что капитан должен говорить «сэр», когда обращается к майору.
– Что? Эвакуируют? Зачем? – удивился Вэндем.
– Нас перебрасывают в Иерусалим. Как, впрочем, и всех остальных, кто слишком много знает. Чтоб врагу не достались, знаете ли.
– Значит, начальство занервничало. Что ж, логично. Роммель может делать по шестьдесят миль в сутки.
– На вокзале будет большая свалка: пол-Каира старается драпануть отсюда, а другая половина чистит перышки перед «освобождением». Ха!