Ключ к сердцу императрицы
Шрифт:
Новые новости! Никакого слепящего света больше нет. Да и телевизора, между прочим, тоже. Вообще, это не комната, а какой-то полуподвал. Полумрак, но в нем вполне различимо окружающее. Деревянная лестница приставлена к какой-то кособокой дверце, расположенной повыше пола. Оттуда и проникает неверный сумеречный свет. Вокруг корзины какие-то стоят, в них вещи, обернутые в тряпки. Вот еще осадистый сундук, окованный железом, мечта антиквара, а не сундук! Наверное, тот самый, который принес сосед… как его фамилия-то? Шалабанов, вот как. Принес и просил поставить поверх барского добра… Куда поставить? А вот в эту щель в стене.
Стоп, стоп… Лидия что-то совсем запуталась. Ведь все, что она слышала, происходило в сериале? Почему же она стоит в окружении всего этого, грубо говоря, реквизита, словно из музейного коридора попала непосредственно «в телевизор»? Ну, это бред. Она просто оказалась в одной из кладовых музея. Вернее, в каком-то подсобном помещении. А где телевизор? Что за дурацкие странности? Почему тут перины навалены? Здесь что, отдыхают после трудового дня хранители?
Чушь какая.
А, надо поступить проще. Надо вернуться в коридор музея, и…
Лидия оглянулась в поисках двери, через которую вошла, но оказалась перед глухой стеной.
«Секундочку! А как же я сюда попала?»
Ну, видимо, через стены прошла.
И опять бред и чушь!
Лидия была так изумлена и растеряна, что даже страха не ощущала. Все происходило словно бы в нереальности какой-то. Полусонное, дремотное оцепенение, овладевшее ею, делало каждое движение медлительным, а мысли — вялыми.
«Я просто что-то перепутала, — внушала она себе, — я, наверное, вон в ту дверь вошла, перед которой лестница стоит. А мне показалось…»
Только в этом заторможенном состоянии, в котором Лидия находилась, можно было всерьез подумать такое. И тем не менее она не только подумала, но и шагнула к деревянной лестнице и взобралась на нее, вспомнив, что подобное она уже видела когда-то у бабушки в деревне: такая же лестница вела из погреба на поверхность.
Взобравшись по семи-восьми деревянным перекладинам, осторожно перехватываясь руками и стараясь не наступить на подол своей чрезмерно длинной юбки, который назойливо лез под ноги, Лидия с усилием сдвинула неплотно прикрытую дверь, а вернее, крышку, и высунула наружу голову.
И замерла.
Глава 3. Прогулка
Никакого музейного коридора. Кругом тусклый осенний день. Солнцу не проглянуть сквозь дымную пелену, которая затянула и небо, и землю. Где-то что-то горит, да еще как! Трещит и пышет жаром… почему-то сверху особенно сильно тянет этим жаром.
Лидия подняла голову — да так и ахнула. Прямо над ней горело что-то — сначала показалось, облако. Через мгновение она поняла, что горит узел с тряпьем, выброшенный, очевидно, вон с той резной — какое ретро! — галерейки, окружающей симпатичный деревянный особнячок.
«Где же у
Внезапно она осознала, что пылающий узел вот-вот свалится с обгорелых веток и угодит прямо на нее! Рванулась вперед, упала, стремительно отползла от подвала — и правда, раскаленное облако сорвалось с дерева и рухнуло точнехонько на крышку подвала.
Лидия вскочила и бросилась дальше, чихая и отряхиваясь: казалось, будто искры, словно разъяренные осы, так и несутся вслед за ней, так и впиваются в одежду и тело, путаются в растрепавшихся волосах!
Наконец она растерянно оглянулась и обнаружила, что стоит на длинной и просторной улице, по обеим стороны которой тянутся точно такие же затейливые особнячки, как тот, которым она только что любовалась. Только они находятся на значительном расстоянии друг от друга и окружены который — высокими заборами, который — низенькими палисадничками. Вокруг царило безлюдье, но вот до Лидии донесся какой-то странный звук, словно бы щелкало что-то. Подумав, она сообразила, что больше всего этот звук напоминает цоканье копыт по булыжной мостовой, причем множества копыт.
«Откуда здесь столько лошадей?» — изумилась было Лидия, но в следующее мгновение впала в натуральный ступор при виде всадников, восседающих на этих лошадях.
Всадниками оказались гусары — да-да, гусары в невероятно яркой, почти попугайно-яркой форме, в которой преобладали синие и алые цвета. Ментики были шиты золотом и украшены черным мехом. Кони все гнедые, как на подбор. Черные кивера лихо заломлены, султаны на них белые.
Лидия смотрела во все глаза, слушала во все уши. Что-то невероятное происходило вокруг. Это собрались статисты для какого-то исторического фильма? Она попала на съемочную площадку? Но, честно говоря, она не могла представить себе несколько десятков статистов, которые так бойко и лихо переговаривались бы на безупречном французском языке. А эти именно что переговаривались, болтали, как могут болтать только люди, совершенно свободно владеющие этим языком. Лидия считала, что у нее хороший французский, но до всадников ей было далеко.
Нет, это не съемочная площадка. Но куда, куда, куда, во имя всего святого, она умудрилась попасть, открыв какую-то дверь в подвале музея?! Честное слово, полное впечатление, что угодила именно в ту самую Москву 12-го года, о которой Проша болтал со своим барином. И вот уже даже французы появились! В самом деле, говорят по-французски!
— Мой лейтенант, впереди какие-то всадники! — долетел до Лидии голос.
— Ничего не вижу в этом дыму. Это наши или русские? — ответил другой голос, явно командирский.
— Да что там думать? Стрелять надо, пока они первые не начали, — проворчал кто-то.
— Надо осторожно сблизиться. Если русские, успеем открыть пальбу, — возразил командир.
Снова зацокали копыта, но через две минуты раздался радостный крик:
— Это наши! Французы! Да здравствует император!
И с другого конца длинной улицы донеслось, словно эхо:
— Vivat l’empereur! Виват императору!
Отряд гусар, за которыми наблюдала Лидия, поскакал вперед и словно растаял в дымной завесе.