Ключ к волшебной горе
Шрифт:
Славко, побелевший от страха, ждал ее в ложе. Полине даже показалось, что у него прибавилось седых волос за эти двадцать минут, которые она провела в обществе вождя всех времен и народов.
– Полина, что он сказал? – выдохнул Славко, бросаясь к жене.
– Что ты крайне полезный дипломат и что тебя наградят орденом Красного Знамени, – сказала Полина, опускаясь в кресло.
Она чувствовала полный упадок сил. Весь второй акт балета она была в прострации, музыка не долетала до нее. В себя Полина пришла только от громовых аплодисментов, причем они адресовались не
На следующий день «Правда» опубликовала обстоятельную статью об успехах советской дипломатии, в которой несколько раз упоминался и Славко. В том же выпуске официального рупора партии указывалось, что за заслуги перед советским народом в деле разрядки международной напряженности и торжества идеалов Октября товарищ Славко Трбоевич, посол СССР в Герцословакии, указом Президиума Верховного Совета награждается орденом Красного Знамени, а также получает внеочередное воинское звание.
Славко получил трехнедельный отпуск, который провел вместе с семьей. Натянутость в отношениях супругов исчезла, Славко был нежен с Полиной, они любили друг друга с прежней страстью. Полина чувствовала, что вновь счастлива. Но в то же время...
В то же время подспудная страшная мысль не давала ей покоя. Ей казалось, что мрачная грозовая туча надвигается на ее мирок и скоро грянет буря, ураган, тайфун, что сметет с лица земли и ее и Славко. Она гнала прочь такие мысли.
XCI
В феврале 1937 года, когда Славко отбыл в Герцословакию, Полине позвонил Платон и не терпящим возражения тоном сказал:
– Ты должна сегодня вечером быть у меня. Я приглашаю тебя на свой день рождения!
Полина знала – день рождения у Платона в сентябре, однако не посмела отказаться. В последнее время Крещинский пошел в гору. Его прочили в новые генеральные прокуроры страны. Он блестяще провел несколько показательных процессов, где к смерти или к длительным срокам лагерей были приговорены видные политики, инженеры и снабженцы.
Платон обитал на набережной Москвы-реки в сером доме, специально выстроенном правительством для своих верных сотрудников. Ни жены, ни детей у него не было, Крещинский жил уединенно, отдавая все время борьбе с врагами народа.
Платон встретил ее на пороге, он был одет, как будто готовился отправиться на прогулку. Схватив Полину за руку, он поволок ее к лифту.
– В чем дело? – спросила Полина.
Платон приложил к губам палец и ответил:
– Прогуляемся немного!
Февральская погода не благоволила к прогулкам: дул резкий холодный ветер, они вдвоем брели вдоль набережной.
– Полина... – сказал Платон задумчиво. – Ты знаешь, что я люблю тебя... И только поэтому я иду на должностное преступление, разглашая государственную тайну. Мы не могли поговорить в моей квартире, потому что она наверняка прослушивается!
Полина поежилась – то ли от холода, то ли от слов Платона.
Помолчав, Крещинский добавил:
– Наркомат внутренних дел, а точнее, его всесильный глава Лаврентий Берия, готовит новое дело. На этот раз в прицел спецслужб попали советские дипломаты...
XCII
– Нет! – вырвалось у Полины. Платон сжал ее руку затянутой в кожаную перчатку ладонью. Еще до того, как он что-то пояснил, Полина поняла: Славко обречен!
– У Берии есть личные счеты с твоим мужем, – промолвил Крещинский. – Лаврентий ненавидит Славко, а тот не скрывает, что презирает наркома. Вчера ночью мне поступило указание о создании следственной группы, которая займется «делом дипломатов». Я видел список тех, кто будет арестован в ближайшие дни. Там есть и фамилия Трбоевич.
Полина почувствовала, что мир рушится у нее на глазах. Она схватилась за гранитный парапет. Арест! «Дело дипломатов»! Надежды на спасение нет!
– Товарищ Сталин не допустит этого! – слабо прошептала она. – Он доволен работой Славко, ты же помнишь недавний разговор в театре? Он наградил его орденом, он...
– Товарищ Сталин вчера лично гневно высказывался о врагах народа, которые засели в наркомате иностранных дел, – прервал ее Платон. – И уверяю тебя, Полина, список тех, кто будет арестован, завизирован именно товарищем Сталиным. Я сам видел его резолюцию, начертанную красным карандашом: «Бешеные псы должны умереть!» Твой Славко там в первой десятке.
Что же делать, что же делать, что же делать? Славко, они заберут у нее Славко...
– Ты должна развестись с ним немедленно, – сказал Платон. Полине показалось, что она ослышалась. Развестись?
Платон развернул ее к себе, тряхнул за плечи и едва ли не крикнул:
– Дура, подумай о себе и о ребенке! Если не бросишь Славко, то и сама отправишься в лагерь, а Володька – в детдом! Трбоевич обречен! Так не позволяй ему утащить и вас на дно!
Полина ударила Платона по щеке. Крещинский ощерился:
– Я желаю тебе только добра, Полина!
Она не верила ему. Платон желал ей добра – и хотел разлучить ее со Славко. Хотел его смерти, она давно чувствовала это.
– Если выйдешь за меня, то голодная смерть тебе не грозит, – сказал вдруг Крещинский. – Сталин помнит тебя, ты понравилась ему. И он не будет возражать, чтобы Полина Трбоевич стала моей женой!
Полина, сгорбившись, повернулась к Платоше. В его глазах сверкало торжество. Вот зачем он предупреждает ее о грозящей катастрофе – не из чувства человеколюбия или желания помочь, а чтобы самому, как стервятнику, урвать кусок пожирнее. И этим куском была она, Полина. Платон хочет заполучить ее!
– Подумай о сыне, – заявил Платон. – Что будет с Владимиром? Славко останется в прошлом, мы с тобой начнем новую жизнь. Ну, Полина?
Она пошла прочь, так и оставив его на воющем ветру. Он предлагает ей купить сытую жизнь для сына и себя ценой предательства. Может быть, Платон прав?