Ключ Неба
Шрифт:
– Похоже, что это первоклассные жулики, – перебивает ее Эшлинг, еле сдерживая смех. – Хотя я и сама со стороны наверняка кажусь таковой, но они – точно жулики. – Когда Братство несколько лет назад с нами связалось, мы подумали точно так же, – кивает Джордан. – К тому моменту мы уже несколько лет занимались антитеррористической операцией на Ближнем Востоке. Поэтому, когда впервые услышали о Последней Игре, решили, что это очередной намечающийся массовый теракт, как 9/11. Так что сама понимаешь, как мы были сбиты с толку, едва
Макклоски фыркает.
– А потом началась эта ваша заварушка, и…
Дед резко ударяет ладонями по столу. Все замолкают.
– Это не «заварушка», мисс. Все это правда, каким бы бредом ни казалось. Игроки должны решить Великую Загадку. Если кто-то из них ее не решает – погибает вся его Линия. И если Эшлинг ее не решит, все в этой комнате скоро будут мертвы. На сто процентов. Так что давайте перестанем обсуждать сумасшедшего отца Эшлинг или тех, кто не в Игре, и вернемся к делу. Последняя Игра разворачивается прямо сейчас, и меньше всего нас интересуют чертовы бредни о каких-то мировых организациях, которые думают, что знают все и о прошлом, и о будущем. Хотя на самом деле не знают ничего.
Эшлинг собирается возразить дедушке. Ей как раз очень хочется услышать об информаторах Джордана. Любопытно, что это за Братство такое. Но дедуля толкает ее локтем в бок, и девушка понимает, что к чему. Чистой воды психология: чуть покажешь свою заинтересованность – и ничего толком не узнаешь. А если хотя бы один из них двоих сделает вид, что ему совершенно неинтересно, ему все выложат как на духу.
Повисает неловкая тишина.
– Согласен с вами, мистер Копп, – наконец произносит Джордан.
– Зовите меня дед. Меня все так зовут.
Джордан кивает.
– Давайте вернемся к делу.
– Давайте, – соглашается Эшлинг.
Джордан расспрашивает девушку об именах и внешности остальных Игроков. Эшлинг описывает Калу – фото шумерки есть на экране. Потом рассказывает о Шари, Хиляле, Байцахане, Маккавее и Элис – фотографий этих пятерых у цэрэушников нет. Описывает каждого. Упоминает, что, скорее всего, все пятеро живы. Последней в ее рассказе идет Элис. – Крупная. Очень темнокожая. Кудрявые растрепанные волосы. Бледная родинка над левым глазом.
Макклоски заносит все в компьютер. Роется в Интернете.
Едва Эшлинг заканчивает говорить, женщина нажимает кнопку:
– Она?
На большом экране появляется изображение окровавленной головы Элис Улапалы.
– Она, – равнодушно отвечает девушка.
– Мы знали, что среди вас есть австралийский абориген. Поэтому отслеживали все, что связано с кури: пересечения границ, какие-либо нарушения закона и так далее. Это фото получено из полицейского управления Берлина вчера поздно ночью.
Эшлинг медленно качает головой.
– Не думала, что она так быстро проиграет. На Вызове
Очень сильным.
– Она сражалась до последнего, – говорит Джордан. – На месте преступления – море крови. На кровати – тело женщины; позвоночник разрезан между третьим и четвертым шейными позвонками. Немцы нашли кровь еще одного человека – на полу и на руках Элис. Суставы ее пальцев распухли от ушибов, в одной из третьих фаланг – трещина. Похоже, Элис избивала парня – и не маленького парня, судя по следам и пятнам на полу. А потом к ней подкрался четвертый – скорее всего, тоже парень. Босой.
Ноги маленькие. Сдавил ей шею рукой с такой силой, что голова почти оторвалась. Эти двое смылись оттуда практически сразу и очень быстро.
– Ух ты. – Эшлинг удивлена. – Какие-нибудь отпечатки на Элис есть?
– В том-то и дело, что нет, – отвечает Макклоски. – Но, судя по твоим описаниям, парнем, которого она избивала, был наш дружок-набатеец Маккавей Адлай.
– Слежка?
– Ничего не дала. На кого бы ни охотилась Элис, этот кто-то вырубил камеры во всем здании и в радиусе двух кварталов.
Квартирка явно была не простая, – отвечает Макклоски.
Эшлинг думает, кто такой этот босой. Может, Байцахан?
– А что, если набатеец с дунху тоже Играют вместе? Раз уж Му с китайцем такое провернули, почему бы этим двоим не объединиться?
– Вполне возможно, – соглашается Джордан.
– Стало быть, у нас четверо мертвых Игроков и либо один, либо два союза. И все Играют на победу, – медленно, задумчиво подытоживает Эшлинг.
– Насколько нам известно, – уточняет Джордан.
– А почему бы им не Играть на победу, Эшлинг? – Дедушка явно не понимает, к чему клонит внучка.
– Ну, если честно, я просто подумала: вдруг кому-то из Игроков пришло в голову то же, что и мне?
– Какого черта? О чем ты? – В голосе дедушки звучат нотки страха. – О тех рисунках в пещере? О которых ты мне рассказывала? Которые когда-то нашел твой отец?
Девушка кивает.
– Да, именно о них. Я поняла, что они пытались мне сказать, дедуля. И думаю, что поняла и отца. Поняла, чего он хотел, пусть даже и сошел с ума.
Дед прищуривается.
Макклоски поднимает руку.
– Подождите-ка. О чем это вы?
Эшлинг поворачивается к ней.
– Вы сказали в аэропорту, что еще до встречи со мной хотели остановить Игру?
– Так, – подтверждает Макклоски.
– Эш, ты это о чем? – Дедушка смотрит на нее с удивлением.
– О том, что я хочу того же. Хочу остановить Последнюю Игру. Просто потому что верю: так или иначе, каким-то образом, но это можно сделать.
Дед снова стучит по столу, но на этот раз с такой силой, что, кажется, трясутся стены. Что Эшлинг начинает всерьез беспокоиться, не сломал ли он себе руку.