Ключ от бронированной комнаты
Шрифт:
Тогда же, в самый первый приезд, Ольге повезло в том, что брат показал ей Центр, что называется, снаружи и внутри. У входа в него Станислава и Ольгу встречали с десяток вооруженных джи-ай. Глобальная война Против терроризма требовала повышенной бдительности и осторожности. Центр, где всесторонне изучают эту проблему, не был исключением. Не случайно девизом центра стали слова «К демократии через доверие и согласие». На эмблеме — факел, символ знаний и свободы, две руки, соединившиеся в крепком рукопожатии, — знак сотрудничества и дружбы.
Брат с гордостью показывал тогда Ольге огромную территорию Маршалл-центра, где каждый камень, как говорится, имеет имя, отчество и фамилию. И это вовсе не было пиаром, к которому за долгие годы
Перед входом в центр стоял памятник генералу Джорджу Маршаллу — единственному военному, удостоенному Нобелевской премии мира, чья концепция развития послевоенной Европы и легла в основу создания Европейского центра по изучению вопросов безопасности.
Американские профессора, администрация, обслуга — все жили на территории Центра. Станислав же с семьей, как и большинство работающих в Гармише ученых-иностранцев, — в самом курортном городке. Вот и ставшая знакомой за эти несколько лет небольшая уютная улочка, ведущая в центр, — Ахенфельдштрассе. А вот и нарядный трехэтажный особняк, к которому они лихо подрулили, где семья брата снимала два этажа.
Ольгу здесь давно ждали. К ее приезду, по всей вероятности, загодя активно готовились. На ней тут же повисли с радостными возгласами младшие дочки брата Ирина и Катюшка. Старший сын Костик уже третий год учился в США, в университете имени Дж. Вашингтона в Сиэтле. Первым делом Ольга раздала домочадцам свои московские подарки. А их было немало. И не только от нее с Олегом, но и от всей многочисленной родни. Каждый из их большого клана хотел порадовать семью Станислава, пользуясь Ольгиным визитом к брату.
— Молодец, дорогуля, аппетит у тебя, как и в детстве, отменный, и как же при этом тебе удается оставаться в такой отличной спортивной форме? — проговорил Станислав, когда они сели за стол, подкладывая Ольге громадный кусок айсбайна с кислой капустой — фирменного немецкого блюда, которое научилась великолепно готовить Наталья, его жена.
— Да покушать вкусно, как ты знаешь, мы все любим. Это у нас семейное, — отвечала Ольга, положив в рот кусочек аппетитнейшей свиной рульки, причмокивая от удовольствия, дабы показать, как ей на самом деле нравится то, что приготовили к ее приезду. — Это во-первых, — продолжала она, добавляя специально выбранный братом для нее соус из того большого количества баночек с приправами, которое всегда присутствовало за едой в его доме. — А во-вторых, как ты знаешь, толстых у нас в роду никого не было и нет. Вы все тоже не пятитонки, а настоящие стройняшки; судя по тому, как и сколько вы едите, совсем непохоже, чтобы, как просвещенные американцы, калории за обедом да за ужином подсчитывали. Что же касается меня лично, то специальный комплекс упражнений я каждый день, чтоб вы знали, делаю. Да и в фитнес Аллин, то есть Геннадиев теперь, — поперхнувшись на полуслове, поправила она себя тут же, — хожу. Точнее будет сказать — ходила до его разгрома, — опять поправилась она.
— Ты, я смотрю, настоящий препод, — засмеялась Наталья, шутя передразнивая Ольгу: — «Во-первых. Во-вторых. В-третьих».
— Подожди, — перебил ее муж, — о смерти Аллы все мы знаем, а о каком разгроме фитнеса, скажи, идет речь? Это что-то новое? Или все то же самое, только продолжение?
— О! Друзья мои, вы безнадежно
Станислав и Наталья искренне переживали, слушая полный драматизма рассказ Ольги. Наталья даже всплакнула, вспомнив непутевую Алку. Жалко ей ее стало до боли в сердце, от души жалко.
— Красивая все же она женщина, язык даже не поворачивается сказать — была. Энергичная, яркая, амбициозная, характера, конечно, не ангельского, но и Генку нашего никому в голову не придет эталоном добропорядочности и добродетели назвать, — задумчиво проговорил Станислав. — Не подходили они, по-моему, друг другу, слишком уж похожи были. Да и потом, каждый из них хотел всегда верх над другим взять. Так жить нельзя. Не жизнь — мрак какой-то. Да, что теперь об этом говорить, поздно уже рассуждать. Только вот еще что хочу сказать. Вы с Генкой из себя Пинкертонов сейчас не стройте ради бога! Без вас есть кому этим заняться. Найдут и накажут виновных. Я почему еще об этом говорю? Потому что помню прекрасно, как вы икону в свое время искали. Результатов-то этого поиска не видно до сей поры, а сил потратили уйму. Так ведь? Или я чего-то не знаю, сестренка?
Ольга промолчала.
— Еле-еле девчонок уговорила спать лечь, — войдя в гостиную, проговорила Наталья и устало присела на диван рядом с мужем. Однако посидев так немного, вскоре как бы встрепенулась: — Предлагаю немного пройтись перед сном. Ты как, Оля, не очень устала?
— Да мне ваш Гармиш всю последнюю неделю снился даже. Считайте, я уже готова.
Небольшой уютный городок, основанный в 1455 году, зажатый со всех сторон снежными Альпами, напоминал Ольге особой неповторимой своей аурой, мощеными улочками, небольшими аккуратными особнячками известный прибалтийский курорт советских времен Майори. Хотя, казалось бы, что могло быть общего у благополучного во все времена баварского альпийского курорта и прибалтийско-советского эрзаца «западного рая» Юрмалы?
Ахенфельдштрассе, на которой преспокойно несколько лет жил Станислав, упиралась в пешеходную зону Гармиша — Ам Курпарк. На углу ее расположилась лучшая кондитерская города — «Кренер» с яркими, пестрыми витринами, украшенными любопытными фигурками забавных сказочных зверюшек из марципанов, огромными свадебными тортами с многоярусными рядами свечек, дорогими, красивыми коробками конфет…
Хотя время было далеко не позднее, прогуливающегося народа на центральной улице было не много. Лишь редкие парочки, останавливаясь время от времени, глазели на ярко освещенные витрины, разглядывали выставленный на них товар.
— Ребята, а слабо нам по порции мороженого после такой еды съесть? Осилим? — спросила Наталья.
— Обожаю гармишское итальянское мороженое. Только мне не калорийное, а йогуртовое, легкое, — попросила Ольга.
Красивый молодой итальянец, широко улыбаясь, быстрыми движениями заполнил три вафельных рожка мороженым, протянул их Станиславу, не забыв спросить его при этом, кем ему приходится синьора и откуда она приехала.
— Не удивляйся такому интересу, нас-то эти продавцы давно знают, а ты для них новый кадр. Здесь у нас хоть и Европа, а как в русской деревне: появится кто чужой, всем тут же и интересно узнать, что за человек. Но это — наши милые приятности. А вот в самом Маршалл-центре, где люди по много лет варятся в одном котле, как в наших международных представительствах, консульствах, посольствах, особенно во времена Советов, только и сплетничают — кто, куда, с кем, зачем, почему. Все про всех все знают, да еще доносят, когда надо начальству, — сказала Наталья, останавливаясь перед магазином баварской национальной одежды.