Ключ от дома на горе
Шрифт:
Здесь идёт короткий диалог между Капитаном Америкой и Тором про того, кто может поднять Мьёльнир, молот Тора: лишь тот, кто достоин, утверждает Тор; лифт, например, скептически говорит Капитан; да, лифт достоин, отвечает Тор, оставляя Капитана Америку в недоумении столь же тягостном, сколь и комическом. Футурофаги типа Илона Маска нервно, если не сказать истерически, пишут об опасности ИИ для человечества; нет ли в их мотивах схожей боязни – оказаться менее достойным, чем машина?
Забавно, что, поскольку в терминах, совокупно очерчивающих понятие «достоин», находится место таким определениям как «долг», «честность», «надежность» и т.п. —то приходится признать, что значительное число лифтов действительно более благородны,
Идеализм, творец хаоса
Правила, не соотнесённые настоящим образом с реальностью, порождают хаос, распад связей, утрату смыслов. Процесс порождения хаоса и распада даже наиболее хорошо сформулированными правилами в практически лабораторных условиях блестяще описан С.Н.Паркинсоном, и до сих пор можно наблюдать в любых бюрократических организациях – что государственных, что коммерческих. Вообще, хаос (невычислимость) и порядок (гармония) относятся друг к другу не как противоположности и взаимоотрицания, но скорее как проекции: порядок – одна из теней, отбрасываемая хаосом, а порождённый хаос есть взаимодействие упорядоченностей. Ученическая всеохватность этой мысли не должна отвлечь нас от перспективной метафоры проекции: ведь что есть человек, как не проекция миллионов и миллионов взаимодействий? И так во всём.
Правила
Выходит, что взаимодействие простых правил порождает хаос; реальность сложна, и простые правила по определению с ней не соотнесены по-настоящему. Если бы было по другому, тогда устав вооруженных сил России состоял бы из одной фразы: «Служи хорошо». Отсюда одна из целей гармонизации – производство «хорошего» хаоса.
Александру Сергеевичу П.
Чем больше мы перечитываем его тексты, тем сильнее кажется, что надо было не изучать то, что изучает А.С. (модус «прилежное ученичество»), а исследовать его самого и его окружение (его «значимых других», «оппонентный круг»), разными коллективами и во всех аспектах, вплоть до психометрии и функциональной томографии. Эти данные были бы бесценны – если не для нас (и вряд ли для нас), то для тех, кто будет после нас. Вообще, подозреваем, это надо делать со всеми теми, через кого Большое Время иногда говорит с нами. Но упустили А.А., упустили и А.С., остались лишь их тексты – удивительные по точности срезы социального бытия; лезвия, которыми они были сделаны, утрачены, и мы опять восстанавливаем всё из того малого, что осталось у нас на руках. Поразительная, беспощадная и при этом мягкая, интеллигентная точность текстов А.С., противостоящая мертвящему цинизму З.Бжезинского – откуда она? как её воспроизвести? как превратить в решения? Всё это вопросы, которыми даже не задаются организаторы мемориальных «чтений».
Вряд ли сам А.С. был бы рад такому наследию.
Традиционные ценности
Следует понимать, что возврата к традиционным ценностям уже не состоится, потому что современному западнизму (А.А.Зиновьев) эти «традиционные ценности» – на один зубок. С помощью СМИ и Интернета, через голову государства и социальных институтов, западнизм обращается прямо к инфантильному дезертиру и алчному варвару, сидящему в каждом из нас. Его гедонистические обещания вызывают к жизни энергию людей, у которых главный принцип «максимум притязаний при минимуме усилий». Эта энергия направляется на разрушение крупных полинациональных, в том числе и традиционных государств, в первую очередь тех, кто может угрожать Западу.
Вторым тактом, когда дезертир, обманутый Западом, превращается в мародёра на своей территории, его действия служат поводом для интервенции и гуманитарного вторжения. Таким образом, традиционные ценности служат Западу минимум дважды – сначала в качестве кнута для массы инфантилов,
Неясно, зачем возвращаться к тому, что так легко использовать против тебя.
Невидимые
Отверженность есть состояние прежде всего экономическое, обусловленное ресурсами. Можно восхищаться упорством цветка, проросшего сквозь асфальт, но у его собратьев, выросших в плодородной почве в лесу, несравнимо больше шансов и выжить, и оставить всхожие семена. Состояние философии в провинции также может вызывать некоторое доброжелательное удивление, больше напоминающее анекдот «говорящая!», а её результаты может даже обсуждаться на каком-то уровне, но ни на какую глубину, точность и достоверность рассчитывать не приходится.
В наше перевёрнутое время провинциальная (в определениях М.М.Соколова) философия не может претендовать даже на толику сермяжной правды, близости к жизни, "к земле" – давно ясно, что все решения принимаются в центре, там же и идёт настоящая жизнь, и тот, кто к ней ближе, тот и прав. Единственное, что остаётся – критика и комментарии в тщательно скрываемой надежде быть замеченным и включённым в более плодородную систему интеллектуальных и ресурсных связей. В.В.Розанов, «Природа и история»: «Мы, русские, имеем две формы выражения философских интересов: учебно-официальную; это – «философия» наших университетских и духовно-академических кафедр; и мы имеем как бы философское сектантство: темные, бродящие философские искания, которые, оригинально возникнув около середины прошлого века, продолжаются до настоящих минут. В обеих формах своих «философия» наша движется без всякого взаимодействия; они почти не знают друг друга; явно друг друга игнорируют».
Может ли изначально невидимый сказать что-то новое тому, кто им пренебрегает по умолчанию, пусть даже и не со зла? Вряд ли; поэтому, когда король опять обнаружит, что он голый, он обнаружит и то, что сказать ему об этом давно уже некому.
Философия трансдисциплинарности
Трансдисциплинарность, понимаемая не столько даже как выход за пределы дисциплинарных заборов, но скорее как многоуровневый пролёт над ними, относится к числу идей-инвалидов от рождения, не имеющих ни ног для опоры, ни рук для реализации себя. Её привлекательность состоит главным образом в неопределённости, свободе, неподчинении; ясно, что устремления эти чисто эмоциональные, и увлекаться *-дисциплинарностью самой по себе всерьёз могут лишь натуры научно и философски не совсем созревшие.
Зрелый ум задастся вопросом – о какой конкретно *-дисциплинарности идёт речь, какие именно дисциплины задействованы, т.е. отрицаются, преодолеваются, сочетаются? Если никакие, и это принципиально новая дисциплина, то зачем огород городить с *-дисциплинарностью? – имейте смелость просто основать новую дисциплину, не цепляйтесь за то, что глубоко внутри презираете; разве не должны красота и отвага в мышлении быть подкреплены такими же поступками?
Синергетика
Ситуация с синергетикой и другими «новыми парадигмами» такова, что любая идея, провозглашающая «новое» (читай – более простое) видение, подобно днищу корабля в теплых широтах мгновенно обрастает ракушками образованщины, активными неудачниками, «низами» науки и философии, зачастую не снискавшими академических «монодисциплинарных» заслуг и всегда неудовлетворёнными своим положением – теми, кто рассматривает занятия наукой и философией лишь как ресурс.
Отличить тех из синергетиков, кто искренен и действительно знает кое-что, очень просто: они недоверчивы ко всем новым контактам, привыкшие подозревать в них карьеристов, ищущих лёгких путей к членкорству за их счёт. Слишком много они таких повидали.