Ключ от королевства
Шрифт:
— Побегай.
И я принялась нарезать круги по мокрой траве.
Вот удивительное дело: дома я после такой ночи слегла бы с воспалением лёгких. А тут ничего: поднялось солнышко, я согрелась и за весь день даже ни разу не чихнула. Вот это настоящее волшебство!
И ещё: дома я бы ни за что не продержалась столько часов в седле. А тут едем и едем, и хоть ноги, конечно, побаливают (а место, откуда они растут, тем более), но особенных каких-то страданий на мою долю не выпало.
А дорога на третий день нашего пути вышла сказочная. Караван спускался в низины и поднимался на вершины холмов, и всякий раз перед нами открывались
Когда мы проезжали мимо развалин, из-под камня у самой дороги метнулось что-то зелёное, похожее на обрывок бархатной тряпки, взлетело на высоту трёх человеческих ростов и пропало за остатками городской стены. Я от неожиданности натянула поводья так, что серый конёк обиделся.
— Что это?
— Да не обращай внимания, — сказал Гарольд с ноткой раздражения. — Он просто летает.
— Кто? — Я выпрямилась в седле. Не люблю, когда меня считают трусихой.
— Хватавец.
— Кто-кто?!
— Ну, когда их много, несколько сотен, они налетают на путника со всех сторон, облепляют так, чтобы не было щёлочки, и… в общем, до свидания. Но когда он один — ерунда. Просто летает.
— А ты почём знаешь, что он один? Что он не полетел звать на помощь своих знакомых и родственников?!
Гарольд улыбнулся — вот, мол, какие простые вещи приходится объяснять.
— Семьи хватавцев даже средненький маг отслеживает за три версты. Вот я могу. А если король повёл сюда караван — как ты думаешь, можно доверять его величеству?
Я насупилась. Вышло так, что я не доверяю Оберону.
— Учить меня будем? — спросила я, чтобы стереть с лица Гарольда снисходительную улыбочку.
Вышло даже лучше, чем я ожидала. Он не просто перестал улыбаться — он перестал на меня глядеть. Отвернулся.
После полудня мы поднялись на очередной гребень, выше всех прочих, и я зажмурилась.
Перед нами было море. И выход к морю — неглубокое ущелье между двумя старыми, разрушившимися хребтами. Правый был каменный. Левый — я присмотрелась и ахнула — был натуральный хребет, как в зоологическом музее. Костяк чудовища размером с гору лежал здесь, поросший молодым ельником.
— Гарольд! Что это?
— Город тысячи харчевен, — похвалился мой спутник, на время забыв печаль. — Мы тут останемся дня на два… Ух и наедимся всяких вкусностей!
Я проследила за его взглядом и увидела в самом деле городок у моря, маленький и аккуратный, будто сложенный из песка.
— Да нет, не это! Вот эти кости, чьи они?
— А-а-а, — Гарольд пожал плечами, — ну, дракон упал и околел от старости. Последний, наверное, дракон в этих землях… Слушай, я есть хочу. А ты?
Скелет дракона лежал головой к морю. Его череп возвышался над городом, в пустых глазницах день и ночь горели огни — сигналы для заблудившихся в море судов. Ни за что на свете не согласилась бы здесь жить, под таким-то страшилищем!
А сам город был приветливый и маленький. И очень мокрый: он лежал, оказывается, в устье подземной реки, и потому отовсюду здесь били родники. Почти на каждом перекрёстке булькал фонтан со статуей: каменная женщина с каменным
— Чем ближе к морю, тем перчёнее еда. В портовых харчевнях вообще жрать невозможно — проще горячие угли глотать. На улице Хлебников вкуснющие сыры, но зато нет мяса… Если любишь кислятину, то это к Молочным Братьям, мы туда не пойдём — фу, гадость. Пойдём на западную окраину, там целая площадь таких заведений, что ты пальцы проглотишь!
Мой учитель держался приветливо, но я-то понимала, что он притворяется. Я была для него вроде гири на ногах или, может быть, петли на шее. Гарольд делал вид, что ничего не происходит, — а сам тонул, погибал на моих глазах, потому что время, отведённое Обероном на моё учение, истекало.
А Гарольд, как маленький, не хотел даже говорить со мной об уроках! Как будто от того, что о проблеме забудешь, она сама собой исчезнет…
Караван вошёл в город под приветственные крики здешних обитателей, которые брызгали на дорогих гостей водой. Так велел местный обычай, не очень вежливый, как по мне. Белый плащ Оберона, которого поливали особенно охотно, вымок до нитки, но его величество всё равно улыбался. Что значит королевская выдержка!
Королевство разместилось на нескольких постоялых дворах. Люди торопились отдохнуть, помыться, выспаться. Что до Гарольда — он давно мечтал пройтись по городским харчевням, и желательно без меня.
Я ему не навязывалась, честное слово. Я готова была сидеть в той клетушке, что мне отвели под ночлег, и питаться дорожной кашей, которая, надо сказать, приелась. Гарольд ушёл — якобы проведать наших лошадей; я легла животом на деревянный подоконник и выглянула наружу со второго этажа.
Фу! Пахло навозом. Я сморщилась и хотела было закрыть окно, но тут во дворе появился Оберон.
Уж не знаю, куда он девал своего крокодилоконя. Сапоги короля ступали по прелой соломе так же уверенно, как по белому мрамору. Слуги и конюхи низко кланялись. Я подумала: прилично окликать короля из окна? Или неприлично? И в тот момент, когда я задалась этим вопросом, Оберон поднял голову:
— Привет, Лена. Как дела?
Как будто мы снова встретились на скамейке возле моего дома!
— Нормально… ваше величество.
— Как учёба?
— Нормально… ваше величество.
— Та история со змеёй тебя не очень огорчила?
— Нет… ваше величество.
— Ну, передавай Гарольду от меня привет…
И он ушёл куда-то по своим королевским делам, а я осталась торчать в окне, совершенно не обращая внимания на запах навоза. Через минуту или две во двор вышел Гарольд, кислый, как угощения Молочных Братьев. Под мышкой у него была серая сучковатая палка, в которой я не без труда узнала магический посох.