Ключ от стального сердца
Шрифт:
– Тетя Оля, – мечтательно проговорила я. – Женщина, подарившая мне первые в жизни стринги.
– Хм… – мама подняла брови. – Когда это? Что-то я такого момента не припоминаю.
Я призадумалась.
– Мне пятнадцать было. И что-то тогда случилось… а, Алька руку сломала на гимнастике! Тетя Оля приехала, у нас тогда машины еще не было, она мелкую по врачам на своей возила.
– Алькину руку помню, точно. Но стринги… Не поспешила ли я с решением? – мама вздохнула.
– Не-е-а, – счастливо протянула я.
Глава 5
Макс
Опять
Сел в кровати, слыша отголосок собственного крика. Немного посидел, осторожно вдыхая и выдыхая. Успокаиваясь. Это всего лишь сон, всего лишь мой давний страх. Я думал, похоронил его, а он просто прятался глубоко-глубоко.
За окном палило солнце. В зазор между занавесками пролез жаркий луч, пригрел липкие от пота волосы – вот тебе и ощущение мокрой головы во сне. А то, что давит на сердце – так это чертова долбанная реальность, бро. Элли, ты больше не в Канзасе.
Мама постучала ко мне в комнату, прокричала через дверь:
– Макс, что там с тобой? Ты опять орал. Разбудил меня, я только прилегла. Это невыносимо! Ну что тебе снится, что? Давай сходим к специалисту!
– Все нормально. Мне снились… акулы. Ты ведь в курсе, что я их боюсь. Не надо мне никуда! Видал я твоих специалистов!
Мысленно я, конечно, выразился пожестче.
– Не груби! Если не доверяешь традиционной медицине, пойдем к знающим людям. Есть прекрасные парапсихологи, работающие с подсознанием. У меня связи, я ерунду какую-нибудь не предложу!
– Мам, это все джетлаг*. Успокойся. Иди спать.
(*– синдром смены часового пояса)
– Я теперь не смогу заснуть. Придется накачаться кофе. И какого черта, Макс, ты запираешь дверь? Что тебе скрывать от собственной матери? Просто типичный подростковый максимализм.
Мать ушла на кухню, шаркая ногами в комнатных тапочках.
Я сжал голову руками. Неужели все сначала? Эй, алё! Вселенная, ты решила, что мне мало? Я и так не могу нырять – теперь мне еще вернуться на два года назад?
Март. Мне срочно нужен Димон.
Мать упрыгала куда-то, то ли по делам, то ли по подружкам, которых она еще не удостоила великой чести подробного рассказа о своей нереально крутой жизни на Тае. Я принял душ, уселся напротив ноута и приготовил себе кружку кофе.
Марченко обещал позвонить по видеосвязи, как только поможет тете Вике с вареньем. В ожидании звонка я принялся с отвращением осматривать кухню. Я и забыл, как мерзостно-минималистично в нашей Мергелевской квартире. Белые стены, какие-то абстракции в рамках расставлены вдоль стен прямо на полу (Не спорь, Макс, это современный тренд, ты ничего не понимаешь в стиле), отсутствие… ну, не знаю… хотя бы каких-то элементарных меморабилий*.
(* – памятная вещь).
Раньше у бабушки (там, где сейчас косой белый
Бабушка хвалила меня за то, что я выучил, как расставлять фигурки по своим местам: девочка с барашком – рядом с гордым глухарем, мальчик на коньках – за длинноногим жеребенком. Я был очень горд. Знал каждую статуэтку в лицо. Особенно мне нравились сцены из охотничьей жизни: охотники и их собачки. Гончие то они шли по следу, то держали в зубах уток или кроликов. У каждой было имя. Мама все продала через приложение на ай-фоне. Еще удивлялась, что нашлись люди, которым нравится подобная безвкусица.
Ноут ожил. Март, потный, всклокоченный, тяжело дышал:
– Ну и жара! А потом – бац! Резкое похолодание!
– И как всегда норд-ост, – я вежливо поддержал вступительную беседу.
Но светски рассусоливаться было не в обычае Димки. Если он заговорил про погоду, значит, на данный момент его действительно интересовала погода. А еще его всегда интересовало мое состояние. Он чувствовал личную ответственность, еще с тех самых пор, с девятого класса.
– Что случилось? Помощь нужна? – быстро спросил Март.
– Так заметно? – спросил я, криво усмехнувшись.
– Ты просто так на срочный разговор не вызываешь, – объяснил друг. – У тебя всегда долгая преамбула: что делаешь? если позвоню, не помешаю? А если сразу амбула, значит, полный кердык.
– Походу, меня опять накрывает, – выдохнул я.
Рассказал Димке свой сон. Тот внимательно меня выслушал, задумался, глядя на окно:
– Не думаю, что это страх воды.
– Понятия не имею, что это, – признался я, прокашлявшись. – Я нырял на базе, утром, перед завтраком, я говорил. Все было норм. А это… третий раз уже. И все время – ощущение, что смерть… близко.
Я вспомнил девочку на камне и то ощущение безбрежного покоя, что охватило меня при виде ее расслабленной позы.
– Значит, это не вода, – резюмировал Март.
– Мне чертовски херово. И самый прикол знаешь в чем? Меня периодически накрывает ужасом. Наяву, не только во сне. Всегда некстати. Вчера вот у подъезда дома. Облился липким потом. Я не знаю, что это, Март! Почему сейчас?!
Мы поговорили еще минут десять и пришли к выводу, что это последствия вируса. Пусть я болел не очень тяжело и даже не знал особо, что зараза покусала меня изнутри, все запечатлелось в подсознании.
– Мы с тобой пойдем нырять вместе, – энергично кивая, заявил Марченко. – Я буду рядом… если что.
Я заулыбался:
– Ты все-таки выбил у родаков свободу?
– Ага, – кивнул Димка, приведя в движение пухлые щеки. – Врач давно говорил, что я должен больше двигаться и увеличивать нагрузки. Но бабуля и мамуля меня не особо напрягали, ну я и … – Март сконфуженно сморщил нос. – Но теперь все! О спорт – ты жизнь! У меня до конца августа программа тренировок расписана по часам. Если я похудею и стану нормально выглядеть…