Ключ
Шрифт:
— Не соглашусь. Памятуя о том, как погибла Ларзанмар, воншесс сами настояли на замене демонического алтаря. Заслуга Инз лишь в том, что она позволила мне написать на нем имя Азара. Теперь камень стоит в музее как памятник всем погибшим от Нашествия разумным.
— Почему именно сейчас, Антея? Почему ты залезла в голову Инз, когда она стала Верховной воншесс? Вы же были подругами!
— Брось эти сентиментальности, Рельс, — я махнула рукой. — После всего, что я сделала для её папаши, после оправдательного приговора, что он получил, она ни слова мне
— Она до сих пор уверена, что Сашесс невиновен и дал признательные показания под пытками.
— А я до сих пор жалею, что убедила суд выпустить его, — нахмурившись, я недовольно посмотрела на собеседника.
— Ты отрабатывала заклинания контроля на присяжных!
— Потому что Сашесс нужен был нам на свободе, — отрезала я. — Без оправдательного приговора для отца Инз никогда бы не пробилась к трону Верховной.
— А старушку-предшественницу не ты случайно к праматерям отправила?
— Думаю, здесь уже Инз постаралась.
— Ты её надоумила? — черные глаза Арельсара смотрели в душу, но, увы, ничего там не могли увидеть. — Давно она попала под влияние твоего чудовищного поля?
Я вздохнула и, поджав губы, покачала головой.
— Такого ты обо мне мнения, наставник? Я — чудовище? Только потому, что использую контроль там, где это необходимо?
— Кто ставит пределы для «необходимо»? Ты сама! Но даже свои границы ты ломаешь, — Арельсар отвернулся. — Демоны, Антея. Мне иногда начинает казаться, что и я у тебя под колпаком.
— Не переживай, Рельс. Ты далеко за границей, — против воли, ответ прозвучал сурово.
— Послушай, Антея, — кевт не желал отставать. — Помнишь, что Кэрроу, да примет его поля, говорил о твоей роли в этой жизни? Ты должна была стать хилером.
— В каком-то плане я и есть хилер. Вправляю мозги.
— Ты не должна заставлять других думать и действовать в своих интересах. Ты лишаешь разумных воли.
— Лишь отчасти. Совсем немного. Покопаю здесь, пошарю там, — мне начинал надоедать этот разговор. — От «Детей Теней» ничего не осталось, данные по исследованиям Гранто у нас в руках, Компериат и ССК пошли друг другу на встречу. Нам удалось затушить пламя Второй индустриальной войны. В чем ты упрекаешь меня, учитель?
— Тебе самой было не стыдно так крутить мозги Керцезу? Что бы сказал Азар?
— Я — миротворец, Арельсар, — я резко поднялась и, подавшись вперед, нависла над столом. — Ты учил меня, что если не знаешь, как поступать правильно, следует поступать хорошо. Я никого не лишала воли, я лишь немного корректировала…
— Хватит! — теперь и Рельс вскочил на ноги. — Это зашло слишком далеко. Ты должна остановиться!
Какое-то время мы смотрели друг на друга, будто пытаясь понять, что же произошло между нами за эти долгие десять лет. Наконец, так и не найдя ответа на свой вопрос, кевт отвернулся.
— Помнишь, то письмо от Лары Кэрроу? — Арельсар снова воззвал к моей памяти. — Она предупреждала тебя, опасалась, что ты пойдешь по её пути.
— Ты обвиняешь меня в том, к чему сам приложил руку, — мне
— Я предостерегал тебя.
— И, между тем, советовал, на кого и как оказать влияние. Или забыл, как таскал меня на допросы? Скольких блох ты изловил на шкуре ордена, благодаря мне? И кто кроме тебя знает и знал, что я могу?
— Многое изменилось, — Рельс повернулся ко мне спиной.
— Что-то вышло из-под контроля? — с издевкой спросила я.
Арельсар резко обернулся.
— Когда я нашел тебя на пустоши, у тела Азара, я думал, ты сошла с ума, — печально произнес он. — Но изо дня в день ты возвращалась, становилась жестокой, бескомпромиссной. Тогда я боялся за тебя, теперь… ты внушаешь мне страх.
— Мне иногда кажется, что мы с тобой поменялись местами.
— Прости меня, Антея, я был плохим учителем, — Арельсар покачал головой и направился к выходу.
Мне хотелось броситься к нему, сказать, что он неправ, что я сама выбрала этот путь и пойду по нему до конца, что он вовсе не слаб, и та седина, что выбелила некогда темные виски — вовсе не признак того, что поля вот-вот бросят его в объятья старости. Но дверь за наставником захлопнулась, а я так и осталась стоять у кресла, скрестив руки на груди.
Пришло время менять рельсы, прежде чем состав свалится в канаву.
Заверещал телефон, и я, увидев на дисплее имя звонившего, хлопнула себя по лбу.
— Опять опаздываю!
Воздушного змея, я, к сожалению, так и не нашла, поэтому мы решили просто покататься на яхте вдоль берега. Гаттар обиделся — запускать змеев мой сын любил. Если ветер был недостаточно силен, мальчишка поднимал хвостатых летунов с помощью полей — смерчем и лассо он умел пользоваться в совершенстве. Большему я не хотела его учить — КПВ в столь юном возрасте был нестабильным, и те заклинания, что получались у него сейчас, годам к шестнадцати могли стать непосильными. А подростковых проблем у полукровки и без магии будет предостаточно.
Пока Алтаннат с племянником управляли яхтой, я и Кельвет стояли у правого борта и смотрели на Прэн. Кевт, ставший красивым молодым мужчиной, работал с Арельсаром, и тот прочил ему офицерскую должность, хотя преемник Моргана Кэрроу давно и настойчиво зазывал парня в разведку. Сообразительности и изворотливости Кельвета завидовали многие мои сверстники, за глаза называя парня «аборигеном». Несколько лет назад он перевез на Прэн всю семью, и Гаттар стал частым гостем в доме матери Кельвета.
— Твой сын не спрашивал тебя, не приемный ли он? — Кельвет курил, выпуская в воздух колечки табачного дыма.
Я взмахнула рукой.
— А тебе не говорили, что курить вредно?
Кевт ослепительно улыбнулся.
— Серьезно. Он — вылитый папаша. Не претендует на звание ат харга?
— Мы решили этот вопрос. Гаттар знает, кто он и кем ему не стать.
— Керцез нечасто навещает внука?
— О, слава Свету, — я расправила плечи, глубоко вздохнув. — Хагоны особо не афишируют побочные связи.