Ключ
Шрифт:
Хотя Ядвига Мстиславовна как-то проговорилась, что до Василисиного приезда в тогда ещё Покрышкино и там Васю не видели много лет. Он опять возник незадолго до того, как её семья прибыла на новое место.
– Нет, серьёзно. – Василиса повернулась к Гаврилу и опустила руки с картошкой. – Ты зачем с нами напросился?
– А ты зачем?
– Надо кое-что проверить, – уклончиво ответила Василиса.
– Что именно? – продолжал выспрашивать Гаврил.
И тут из-за двери донеслось:
– Да нельзя их двоих оставлять! – И в кухню
Василиса повела глазами и вернулась к картошке. Гаврил печально вздохнул и продолжил чистить морковку. Вот же бабка – теперь даже вдвоём их не оставит. Правильно, надо, чтобы к Зоиному возвращению всё было готово. Дом прибран, Василиса нейтрализована, а у кровати стоял бы Гаврил с цветами. Представив эту картинку, Василиса чуть не рассмеялась.
А вот интересно, он Зою целовать пробовал? Вдруг помогло бы. От этой картинки Василису затошнило.
Когда овощи были начищены, а огромные чугунные котелки и сковороды отправлены в печь, всех вытолкали из дома. Василиса упиралась, но пришлось топать вместе с остальными. Раз уж приехала.
Ядвига Мстиславовна привела компанию к старой шатровой церкви, стоявшей на окраине деревни и совершенно невидимой от въезда. Там уже собрались местные, окружившие с иконами отца Павла, который доставал книжечки и устанавливал свечки на импровизированном подсвечнике. Отлично, сейчас он свои молитвы затянет. А это минимум на час.
Действительно, начался молебен. Василиса даже не пыталась делать вид, что ей здесь нравится или хотя бы интересно. Она пришла в джинсах, с непокрытой головой. Собственно, её никто не предупреждал про молебен. Да и если бы предупредили, она бы всё равно не стала наряжаться, как некоторые местные бабушки, явившиеся в расписных платочках. Ну, может, у них других культурных мероприятий вообще не проводится. Ага, если не считать скачек вокруг деревни на мётлах и лопатах. Круто: сначала покатушки на швабрах, а потом – молебен с иконами. Чего только в Черноречье не встретишь.
Припомнив ту «экспедицию», Василиса автоматически глянула на Гаврила. Он, казалось, просто рассматривал церковь. Да уж, повезло ему тогда, что остальные подоспели. А то бы костей не собрал.
Костей. А где, интересно, носит Васю? И что ему тут понадобилось, в этой глухомани?
Стоило об этом подумать, как по шее прошелестело ледяное:
– Тебе просили передать.
Василиса мигом отскочила и стала осматриваться. Но вокруг лишь тщательно крестились и кланялись местные благообразные бабулечки. Прыжок Василисы заметил лишь Гаврил, который вопросительно поднял брови. Василиса помотала головой, давая понять, что ничего особенного не произошло.
Встала смирно. Отец Павел пошёл вокруг паствы, размахивая кадилом, испускавшим сладкий дым. Все поворачивались к нему лицом и кланялись, когда он проходил мимо. Василиса, разумеется, все эти движения начисто проигнорировала.
Правда,
Глядя искоса вниз, вытащила находку. Оказалось, кто-то подбросил ей сложенную опасную бритву с красноватой рукояткой. А ведь знакомая вещь. Принадлежала цирюльнику, по ложному обвинению повешенному в Багрянице разъярённой толпой, вершившей самосуд.
Именно этой бритвой Василиса тогда перерезала его верёвку, чем спасла заодно и Лету от той же незавидной участи. И вообще-то эта штука сейчас должна лежать у Василисы дома.
Сунув бритву обратно в карман, Василиса достала телефон и отправила маме сообщение, где написала, что добрались они благополучно и уже скучают на молебне. Заодно, как бы невзначай, спросила, как дела. Мама в ответ прислала целую простыню жалоб на отца, который снова отказывался копать пруд, который необходимо было расширить.
Вот и славно. Значит, дома всё в порядке. Откуда тогда взялась бритва? Вася наверняка подбросил. Ну, один из них. Который там теперь ходит по окрестностям в костюмчике.
После молебна стал накрапывать прохладный дождик, и вся Покровская компания вернулась в дом Октябрины Леонардовны. За исключением Антона, чьё отсутствие было замечено и старостой, и её подругой. И почему-то вызвало лютое возмущение.
Свои претензии пожилые дамы озвучили Антону ночью, когда он соизволил появиться.
– Я тебе сколько раз говорила, чтобы ты завязывал с этим, а? – рычала под окном Василисы Ядвига Мстиславовна.
– Правда, ну неужто тебе не стыдно? – с упрёком говорила Октябрина Леонардовна.
– Слушайте, какое вам до нас дело? – начал было Антон, но его оборвал звонкий стук. Антон ойкнул. Видимо, огрёб бабулиной клюкой.
– Ещё раз узнаю, огрею так, что вся хотелка отвалится, понял? – угрожающе проговорила Ядвига Мстиславовна. – А ты Любке внушение сделай.
– Это завсегда, – с готовностью произнесла хозяйка дома. – Завтра же к ней пойду и навтыкаю. А ты – живо спать! И чтобы завтра никуда отсюда не выходил! А то ты нас знаешь!
Антон что-то бурчал про мораль, пока его толкали к дому. Скоро звуки с улицы переместились в избу. Василиса лежала за шторкой на кровати и делала вид, что спит, пока Ядвига Мстиславовна и Октябрина Леонардовна укладывались.
Кажется, про какую-то Любку она уже когда-то слышала в связи с Антоном. Только никак не могла вспомнить детали. Вообще-то хорошо, что появился повод поразмыслить о чём-то, кроме дурацкой идеи разгадать сон с ключом и Зоей в ящике.
По двору снова прошли шаги, кажется, слышались приглушённые голоса Антона и Гаврила.