Ключ
Шрифт:
– Улыбаешься, как дурочка.
– Так я и есть дурочка.
– Не правда, ты нормальная обычно.
Воспользовавшись тем, что он отвлекся на доску, я добавляю ему один «крестик» и ставлю победный «нолик».
– Это не честно, – жалуется он. Когда Сережа хмурится, то выглядит намного старше. Но чаще он ходит с блаженным выражением лица, что иногда раздражает. Вот Никита всегда выглядит взрослым, может, оттого и нравится мне?
После уроков мы прощаемся. Мне нужно идти на дополнительные занятия по химии, Сереже – на работу. Что это за работа, он наотрез отказывался говорить.
Зато сейчас почти час мне предстояло сидеть рядом с Никитой, пусть и не за одной партой. С ним садится Вика – мне она не понравилась еще с того момента, как в первый мой день грубо насмехалась, когда я перепутала расписание одиннадцатых классов и пришла не свое занятие. Мне и так было стыдно, так еще ее смешки еще неделю преследовали меня по пятам.
Зато я вышла к доске и быстро решила сложное уравнение. Лелея надежду, что это хоть как-то уязвило Вику или восхитило Никиту, я вернулась на место с гордо поднятой головой. Но нет, они даже навряд ли обратили на это внимание. Вика листала ленту в телефоне, причем ее листы уже были заполнены. Возвращаясь, я краем глаза заметила, что все они исписаны уравнениями. Да и Никита спокойно решал задания без всякого внимания к доске. Да уж, не случилось добиться всеобщего восхищения таким способом.
И все же досаду я пока спрятала поглубже. Ведь мне еще предстояло попросить Никиту о помощи. Руки почему-то слегка подрагивали, сердце начинало биться все сильнее. Давно я так не переживала, тем более из-за парня.
И все же Вика отправилась вместе с ним. Правда, пока я шла позади них к выходу и ругалась, на чем свет стоит, она успела подойти к высокому мужчине, чмокнуть его в щеку и сесть в машину. Видимо, Никита ей не особо-то и нужен.
И вот он остался один.
Я вздохнула и поспешила сказать хоть что-нибудь, пока он не достал из кейса наушники:
– Ты… у тебя хорошо с химией получается.
– Спасибо, – улыбнулся он. – Родаки заставляют ходить к репетитору.
– Хочешь быть врачом?
– Не то чтобы. Но отец говорит, они много зарабатывают. И он уже поговорил с преподавателями в местном ВУЗе, так что я, считай уже свой.
– Круто! – Совершенно искренне вырвалось у меня. – А у меня вот не очень. Ты понимаешь, как решать последнее задание?
Он покачал раскрытой ладонью, мол, когда-как. Но я не собиралась сдаваться.
– Слушай, нельзя ли мне тебя попросить объяснить его? Я так волнуюсь, что не сдам эти экзамены…
– Ты вроде неплохо знаешь химию. В органике вообще вроде, как рыба в воде.
– Н-да… Это мне везло, наверное. Просто последнее задание, ну, никак не дается мне. Если бы ты помог, я была бы очень благодарна.
Он на несколько секунд казался удивленным. Затем осмотрел меня сверху вниз, кивнул и, к моему изумлению, согласился:
– Ладно, как хочешь. Давай завтра у меня после школы? Я отправлю тебе адрес.
Не веря в происходящее,
– Привет, – я неловко улыбнулась ей. – Ты, наверное, не помнишь меня…
– Что тебе надо? – Резко оборвала она мои шаткие попытки наладить диалог. – Если ты не заметила, я не собираюсь с тобой разговаривать. И мамку свою держи от нас подальше. Ничего нам от вас не надо.
Кулаки сжались сами собой.
– Деревенские так и не научились себя вести.
– Научились. Как раз у городских, – ответила Люба и махнула руками, прогоняя меня.
Я уже развернулась, но все-таки решила закончить все основательно. Пусть выскажет, хотя бы за что так относится.
– В чем твоя проблема? – Спросила я напрямую. – Что я тебе сделала?
– Ты еще спрашиваешь? – Впервые я вживую увидела описываемый в книгах темнеющий взгляд. – Ты хоть понимаешь, что ты со мной сделала? Понимаешь, что мне пришлось пережить?
– Что? Вот что пришлось тебе, чего не довелось мне? Или ты забыла, что я тоже потеряла близкого человека? Ты серьезно обвиняешь меня в том, что я заметила тела в лесу? Прошло десять лет, дура, если ты не забыла. Или ты хотела меня обвинить в этом убийстве? Хочешь сказать, семилетняя девочка убила двоих взрослых людей?
Казалось, она меня ударит. Может, она действительно хотела причинить мне боль, но в тот раз я ранила ее куда больнее. Из школы вышли ее одноклассницы, и Люба тут же метнулась в их сторону. Разъяренная, она отмахнулась от их расспросов и попросила идти быстрее. Они провожали меня долгим прожигающим взглядом.
Поздно ночью я никак не могла уснуть. В голове все мелькали мысли о том, почему Люба такая глупая. А может это все-таки я дурочка? Нет, не я же обиделась на человека за события одиннадцатилетней давности.
Перевернулась на другой бок с твердой уверенностью в собственной правоте.
«Может, тут что-то глубже, чем обида», – вновь продолжили мучить мысли. На самом деле, может, и правда. Она могла просто столкнуться через меня с воспоминаниями о прошлом. «Через что мне пришлось пройти!», – вспомнились ее слова со школьного двора. Может, я своим возращением напомнила ей о том времени, когда для нее мир окрасился в темные тона?
Перевернулась на другой бок и сжала руками подушку. Так странно было спать на большой кровати. В коммуналке мы могли позволить себе только небольшие раскладные кресла.
«Может, Люба просто столкнулась с психологической проблемой, а мое возвращение стало триггером?», – вновь мелькнула мысль, и я сильнее вжалась в подушку. Хотелось спать, но размышления бросали из стороны в сторону, от какой-то маленькой детали вновь и вновь возвращались к подруге детства.
«Так! Завтра у меня встреча с Никитой, я должна быть выспавшейся!», – напомнила я себе, но это не помогло. Ни мечтания о завтрашнем свидании, пусть и по учебе, ни воспоминания о его улыбке или игре в футбол не могли полностью отвлечь меня от мыслей о Любе.