Ключевая фигура
Шрифт:
— Помощники? — переспросил Шестаков и едва заметно покачал головой: Ганелин отправляется на оперативно-розыскные мероприятия, в его распоряжении окажутся офицеры из морской разведки на Каспии — консультанты и помощники. Они уже включились в работу: тщательно обследовали базу и восстановили действия неизвестного с большой точностью. Кто-то, обрубая кабель, выбил кусок от стены-ширмы. Затем простучал всю стену (на то указывали небольшие выбоины), освободил дверь, обнаружил вооружение.
Сам Шестаков позволил себе усомниться в этом. Знай он все о базе, поступил бы так же, чтобы отвести от себя подозрение:
Санников мог действовать по наводке. На месте организатора похищения Шестаков поступил бы так же. Нашел бы слабовольного человека с тощим кошельком, заключил с ним сделку, получил основную часть товара, остальное утопил. Потом бы устранил свидетеля.
Однако дальше получалось чуть сложнее. К чему оставлять на месте преступления патроны и стреляные гильзы, которые, как компас, указывают на остров Приветливый? Поскольку сроки консервации в деле не оговорены — ни к чему. Со дня хищения мог пройти год, два. А это означало бы, что поезд ушел и догнать его нет никакой возможности.
Шестаков пришел к выводу, что подброшенные улики осложняют положение воображаемого организатора. А что, если Санников утаил часть вооружения? Автомат, пистолет, боеприпасы к ним? Не исключено. И это главная ошибка организатора. Равно как и устранение свидетеля — у него же на квартире, на месте главных событий, непрофессионально, лишая себя алиби. Если, конечно, он не сфабриковал его. А мог он привлечь к делу третье лицо? Опять спорный вопрос. Профессионал мог так сделать, чтобы именно на третьем лице обрубить нить, ведущую к нему.
Все вставало на свои места, когда Шестаков отбрасывал версию спланированной акции, оставляя лишь Юрия Санникова — одного, с зубилом и молотком в руках.
Оставалось выяснить, с чего Санников начал торговлю. Вряд ли с оружия. Скорее всего с аквалангов. Правда, мог толкнуть товар богатым предпринимателям. А мог заезжим. Но это маловероятно. В Южном есть яхт-клуб с приличной базой для подводного плавания — единственное место в городке, где можно сбыть акваланги. Этим и должен заняться Родион Ганелин.
— Расскажите про Ганелина, — попросил Прохоренко, видя легкое замешательство на лице подчиненного.
— Родион начинал службу в бригаде морской пехоты, — начал Шестаков. — Затем ему предложили пройти двухгодичное обучение в специальном центре нашего ведомства на Балхаше. Обычная программа: прыжки с парашютом, высадка с вертолетов по канатам и без них, выход из подводных лодок, торпедных аппаратов. Учения по захвату аэродромов, командных пунктов, узлов связи.
Генерал едва заметно покачал головой. Он надеялся услышать другое — человеческие качества агента. А про навыки боевых пловцов он знал достаточно. Их учили выживать в любых условиях, осуществлять побег из плена, работать на всех типах радиостанций, владеть различными техническими средствами, преодолевать рубежи подводной обороны.
— Затем служба
— Когда вы планируете отправить Ганелина в командировку?
— Завтра он отправится в Дагестан. Недалеко от Дербента, в отеле «Богосская вершина» на его имя забронирован номер. Документы, оружие и необходимые данные по этому делу получит сегодня. Разрешите вернуться к началу разговора, Борис Викторович?
«Давайте», — тяжелыми бровями разрешил генерал.
— Местная милиция и ФСБ не захотели брать на себя опасное дело, — не очень осторожно высказался Шестаков — перед ним сидел бывший генерал ФСБ. — С одной стороны, это плюс нам, с другой — минус. Начав сейчас операцию вроде «Перехвата» или «Кольца», можно только переполошить похитителей. А им первое время необходима передышка, что ли. Тем более оперативных данных у нас практически нет.
— Вы не ответили на мой вопрос, — напомнил генерал. — Ганелин отправляется один?
«Это он про помощников», — вспомнил Шестаков, едва не ответив дерзко: «Нет, помощники ему не нужны».
— Так точно, Борис Викторович.
Прохоренко ответил на телефонный звонок и некоторое время провел в раздумье.
— Вот что, Владимир Дмитриевич… — Снова пауза, во время которой генерал поменял постановку вопроса. — Чем у вас занимается Марковцев?
Этот вопрос живо напомнил Шестакову начало разговора, когда шеф тяжело поинтересовался: «Чем занимается ваш отдел?» Капитан рискнул предположить, что именно про Марковцева и хотел спросить начальник управления. И здесь ничего удивительного не было. Несколько дней назад генерал потребовал от Шестакова список агентов его отдела. Пробежав бумагу глазами, поставил напротив двух фамилий галочки и затребовал на них досье. Одним из агентов, которым заинтересовался начальник управления, был Сергей Марковцев.
— Ничем конкретно, — ответил Шестаков.
— Вы планируете еще раз осмотреть базу?
— Да. Необходимо, чтобы Родион своими глазами осмотрел место взлома.
«Да, место там тихое, надежное… — представил генерал. — Лучше и не придумаешь». Что-то романтическое всколыхнулось в его душе. Не грубый выстрел в затылок агенту где-нибудь в грязном подъезде, а смерть на вершине крепости. Может, оттого так образно мыслил генерал, что горный Дагестан, название отеля так или иначе напомнили ему о дуэли Лермонтова в Пятигорске.
— Услуги Марковцева нам больше не нужны, — согнав мимолетное оцепенение, распорядился Прохоренко. — Ясно, Владимир Дмитриевич?
Ответом генералу послужил запоздалый кивок подчиненного.
Перед сменой руководства в Главном разведывательном управлении, обусловленной назначением на должность министра обороны бывшего генерала внешней разведки, начальники управлений и отделов Главка получили передышку. Для них настала пора межсезонья. Причем двойная: период полураспада генерала-спрута — старого руководителя Аквариума, и период становления-ознакомления с коллективом нового начальника. Последний явился, как нечистая сила, из Федеральной службы безопасности. Развалят аппарат, справедливо думали офицеры ГРУ, как развалили бывший Комитет госбезопасности и приступили к сносу МВД.