Ключи к декабрю (сб.)
Шрифт:
Уставившись в землю, Кроуэлл сделал несколько шагов и только потом ответил:
— Я уже начал было спускаться, хотел незаметно улизнуть, будучи в полной уверенности, что мое присутствие нежелательно. А они просто подошли к ней, взглянули и… сказали, что все кончено. Каким бы способом они ни бальзамировали, они должны начать процедуру, пока тело еще не остыло.
Кроуэлл передернулся несмотря на жару.
— А они к ней даже не притронулись.
8
Кроуэлл
Ему открыл поразительно красивый человек — аристократические черты лица, седые волосы, ниспадающие на широкие плечи.
— Посол Фиц-Джонс?
— Да… О, вы, должно быть, доктор Кроуэлл? Входите, входите…
Впечатления сильно пьяного человека он не производил.
Кроуэлл очутился в изысканно обставленной комнате. Часть мозга, принадлежавшая Отто, тут же определила стиль: американский провинциальный, конец двадцатого века. Если даже это подделка-все равно: одни только транспортные расходы страшно было вообразить.
Фиц-Джонс указал на бесформенное кожаное кресло, и Кроуэлл позволил мягкой обивке поглотить его тело.
— Разрешите налить вам чего-нибудь. Выбирайте: бренди с водой, бренди с содовой, бренди с соком, бренди со льдом, бренди с бренди или, может быть, — Фиц-Джонс заговорщически подмигнул, — немного бургундского, Шато-де-Ротшильд 23-го года?
— Бог мой! — Даже Кроуэлл знал, что собой представляет вино этого урожая.
— Каким-то образом, видимо, по ошибке, сюда забросили небольшой бочонок вместо ящика с иммиграционными бланками, в которых мы так сильно нуждаемся, — Фиц-Джонс сокрушенно покачал головой. — Такие вещи неизбежно распутствуют… ик, простите… сопутствуют нашим попыткам действовать в рамках межзвездного бюрократического порядка. Мы учимся приспосабливаться…
Кроуэлл пересмотрел свое прежнее мнение. Судя по всему, Фиц-Джонс “приспосабливался” уже целый день.
— Великолепно!
Он наблюдал, как осторожно передвигает ноги посол, и поражался способности человеческого организма сопротивляться апробированным токсинам.
Фиц-Джонс вернулся с двумя высокими стаканами для виски, наполненными вином густого красного цвета.
— Разумеется, подходящей посуды взять негде. Впрочем, эта тоже сойдет. Вы знаете, вино двадцать третьего года не очень хорошо переносит транспортировку… И не может долго стоять. Надо выпить его как можно быстрее.
На вкус Кроуэлла вино было отменное, но Отто сразу понял, что оно слегка подпорчено. Варварское обращение с лучшим вином столетия!
Фиц-Джонс сделал маленький деликатный глоток, который совершенно непостижимым образом убавил вино в стакане сантиметра на два.
— Вы хотели меня видеть по какому-то конкретному поводу? Нет, не подумайте, что я не могу оценить достойного собеседника, когда мне выпадает такой случай…
— Скажем так: мне хотелось встретиться с кем-нибудь, кто не работал бы на Компанию. Мне нужен взгляд стороннего
Фиц-Джонс экспансивно взмахнул рукой — еще миллиметр, и вино расплескалось бы. Отто оценил многолетние упражнения, позволившие довести этот трюк до совершенства.
— Не совсем, не совсем… Впрочем, если бы не последний год, тогда конечно… До поры до времени здесь царила повседневная скучная рутина… Жизнь в этом, извините за выражение, мирке шла своим чередом. Вообразите, все здесь трудились в поте лица своего, а мне было совершенно нечего делать. Знай отсылай пустопорожние отчеты два раза в год.
И вдруг начались исчезновения. Управляющий Малатеста был официальным главой планеты, титулованным правителем! Вы только вообразите, сколько на меня свалилось всяких бумаг. Каждый день я сидел на субпространственной связи часами, и наконец… Скажите, доктор Кроуэлл, вы умеете хранить секреты?
— Полагаю, как и любой другой человек.
— Ну да… Впрочем, это уже не секрет, с тех пор как доктор — доктор Норман — все вычислил. Вероятно, в Компании это известно всем и каждому. Словом, я переговорил с высшими чиновниками Конфедерации на Земле, и там решили послать сюда парочку следователей. Ну, те явились — блестяще разыграли роли двух ученых парней — и только начали что-то здесь вынюхивать, как… тоже исчезли.
— Два геолога?
— Совершенно верно. И что бы вы думали? Раз исчезают два их человека, значит, по идее, Конфедерация должна выслать сюда целую армию, чтобы разобраться, что же здесь происходит. Но нет. Я наконец добрался до какого-то там заместителя секретаря, и он мне говорит: мы, мол, не можем терять людей из-за ваших “мелких интриг” на Бруухе.
— Странно.
Первым пунктом в единственном донесении, которое отправили агенты, значилось предупреждение о ненадежности посла.
— То-то и оно. Поэтому я не думаю, что с агентами случилось то же, что с Малатестой… э-э… что они мертвы. Должно быть, у них был припрятан где-то неподалеку небольшой корабль, и когда они выяснили, что хотели, то попросту улетели. Черт подери! И знаете, что самое досадное? Мы до сих пор не имеем ни малейшего понятия, что случилось с Малатестой. Между тем они — я уверен — все выяснили.
“Очень похоже на то, что они и впрямь-таки выяснили”, — подумал Отто.
— А разве не могла Конфедерация прислать новых агентов и ничего вам не сообщить?
— Исключено. Это нарушение законов Конфедерации. Я единственный федеральный чин на этой планете. Меня обязаны уведомлять обо всем. Кроме того, с тех пор как агенты исчезли, здесь появилось всего два новых человека. Один — помощник доктора Штрукхаймера; я уже положил на него глаз. Думаю, он тот, за кого себя выдает, — кстати, туповатый парень. Второй новичок это, разумеется, вы.
Кроуэлл захихикал.
— Ха, воображаю себя шпионом! В таком случае вы, наверное, частенько будете ублажать меня вином?