Ключи мира
Шрифт:
Но самое поразительное оказалось сразу за камнем.
Зарослей, которые я нашёл там ранее, не было. Зато высился добротный забор, из-за которого выглядывала крыша. Черепичная и местами заросшая мхом, но самая обычная крыша. Из трубы шёл дым, а до меня донеслись обычные звуки жилого места — разговоры! Неразборчивая, но речь.
От неожиданности я резко остановился, и Тимофей врезался в меня, вцепившись в плечо. И затряс меня так сильно, что пришлось отвлечься от внезапного открытия.
Одновременно с разворотом я достал кинжал и приготовился.
Зато рыжий побледнел так, что стал похож на местных. Он часто моргал и тёр глаза, словно в них что-то попало. Пытался мне что-то показать жестом, но я не понял. Осмотрелся и спросил шёпотом:
— Что?
— Я не вижу ничего, Александр Лукич, — прошептал он.
Всё-таки морок? Я обернулся — поселение было на месте. Дурман? Я нахмурился, но тут рыжий пояснил:
— Я вообще ничего не вижу, я ослеп.
Твою ж! Я быстро проверил состояние парня аспектом жизни. И нахмурился ещё сильнее — никаких повреждений, рыжий был здоровее всех здоровых. Магия на миг отключилась, и Тимофей ахнул:
— Ё… Деревня.
Аномалия пропала, и парень снова сообщил, что ослеп. Так…
Я усадил его к дереву и крепко задумался. Всё страньше и страньше, как говорил один мой приятель. Но у всего должно быть объяснение.
Не видит он тогда, когда работает магия. Защита у нас была одинаковая. Перстень, что я выдал парню, оберегал от любого воздействия. Проверил я и запас артефакта — по полной. Припомнил, что есть в моём арсенале, чего нет у Тимофея. Ничего такого, чтобы объяснить эффект слепоты.
Что это, магия разума? Заставить человека ничего не видеть мог только этот аспект. Маг жизни тоже мог ослепить, но не так кратковременно. Не получилось бы включать и выключать зрение так быстро.
По всему получалось, что и я тоже должен был ничего не видеть.
В чём разница? В том, что я универсал? У меня было только такое объяснение. А дикари? Не могли же они тоже все быть универсалами. Или могли? Чёрт, многовато вопросов.
— О, опять вижу, — прозрел от очередной вспышки парень. — Нет, всё…
И ведь ничего необычного при пробуждении аномалии не происходило. Уж я их изучил тщательно, пока здесь ходил.
— Так, возвращаемся, — принял я решение.
Временная слепота или нет, рисковать ещё одним другом я не собирался. Возможно, стоит засесть ночью, чтобы снова увидеть поселение. Сам поселюсь здесь, всё перерою, но к дикарям попаду.
— Нет, — помотал головой Тимофей. — Знаю, обо мне волнуетесь, так вот — не стоит. А если не сможете сюда вернуться? Раз уж нашли, то действовать надо, а не отступать. Не прощу себе, если шанс упустите из-за меня.
— А если насовсем ослепнешь? — серьёзно спросил я.
— Сами же велели, ваше сиятельство, — усмехнулся рыжий. — Не говорить о дурном, даже в шутку. Не ослепну я, понятно же — волшба какая-то. Вы же всё видите?
— Вижу.
— Это главное. А со мной всё в порядке будет, как выберемся отсюда, я уверен. Идите, — упрямо сжал он губы.
Прав
— Вместе пойдём, — сказал я. — Будешь за меня держаться, пока я всё разведаю.
Это, конечно, усложнит перемещения и манёвренность, но так хотя бы я смогу присмотреть за парнем.
Тимофей кивнул и протянул руку, улыбаясь:
— Буду прикрывать вашу спину. Буквально собой.
Шутник! Я тоже улыбнулся, пусть он этого не мог увидеть, и помог ему встать.
— Если медведь нападёт, — продолжал хохмить рыжий, подбадривая себя. — То сначала меня съест.
— Нет здесь медведей. Да и есть в тебе нечего, худой ты, для зверя неинтересный. Отъедаться тебе нужно, Тимофей Петрович.
— Меня Прохор откармливает! — возмутился парень. — Не виноват же я, что словно сгорает всё в печке. Я хорошо ем, ваше сиятельство.
Развитие дара и правда требовало усиленного питания, тем более такое быстрое, как у приютского. Один теневой дракон чего стоил. К тому же молодой растущий организм тоже нуждался в энергии. Вот и выходило, что ел он за четверых, но так и не набирал массы. Ничего, источник немного успокоится, и пойдёт прогресс.
— Знаю, знаю, — успокоил я его, укладывая руку теневика на свой рюкзак и пробуя поворачиваться — нормально, но надо учитывать и не делать резких движений.
— Ну что, готов? Или, может, подкрепиться для начала? — усмехнулся я.
— Александр Лукич…
— Ладно, ладно, понял. Выдвигаемся. Сказать что-то захочешь, дёрни, но только несильно, а то завалишь. Промолчу, значит, соблюдаем тишину.
— Принято.
— Медведь нападёт — уж не ори, смирись со своей судьбой, — не удержался я.
— Сам его сожру, — издал тихий смешок Тимофей.
— Съем, — отстранённо поправил я, собираясь с мыслями и силами.
— Уж простите, но в данном случае манерами можно пренебречь, как мне кажется. В памятке аристократа сказано, что воспитание уместно тогда, когда не несёт риска для здоровья. Полагаю, что встреча с медведем входит в исключения.
Я, уже готовый пойти, удивлённо обернулся и всмотрелся в просветлённое лицо рыжего.
— Где сказано?
— Ну, — тот замялся. — Мне Митрофан Аникеевич памятку составил, выдержку из всех книг по манерам, что в библиотеке были. Читать их целиком… скучно, уж как есть, простите. Его сиятельство сказал, что это всё равно важно и знать необходимо, если не хочу опозориться в академии. Вот и помог.
Надо, конечно, глянуть, что там дух предка понаписал. Но всё же призрак молодец, помочь старается парню, переживает за него. Вернусь — ещё одну пушку приобрету, пусть порадуется. Но сначала прочитаю памятку.