Ключи от моего сердца
Шрифт:
– Не твоего ума дело, старуха. Вина подай.
– Карол надеется выгодно Лиску продать и наши дела за счет будущего родственника выправить, – младший из братьев был ближе всех к сестре. Если те смотрели на нее как на обузу, Юлек баловал: то книжку потрепанную принесет – в лавке у старьевщика полно такого добра, то ленту в косу вплести. Заботы на полмедяка, а сестре приятно. Они и походили друг на друга больше всего: оба светловолосые, синеглазые, тонкокостные – говорят, в мать. Старшие же смотрелись молодыми бычками – что обхват шеи, что рук – все едино.
Ковыряясь ложкой в тарелке, Алисия
А все из-за того, что после смерти родителей Карол опрометчиво распорядился наследством – поверил какому-то столичному прохиндею, вложил все средства в торговое дело, коим никогда не владел, и прогорел. А тут, как специально, который год неурожай. И какой спрос с крестьян, живущих на землях Виру? Вот и приходилось на всем экономить. А замок требует присмотра. Суровые зимы обрушили полкрыла – его, нежилое, не топили и крышу вовремя не залатали, а просочившаяся вода, заледенев, сделалась вроде лома и легко раскола кладку.
– А что? Лиска в самый сок входит, – Стефан – средний брат сорвал с ее шеи платок и бесцеремонно уставился на рвущиеся из петелек пуговицы. – Еще годок-другой и пора бы о женихах задуматься.
– Какие женихи? – Уршула подавилась куском хлеба. Прокашлявшись и смахнув слезу, с укоризной посмотрела на Карола, откинувшегося на спинку стула и раскачивающегося на двух ножках. – Алисии и пятнадцати нет!
– В наших краях с шестнадцати брачные венцы плетут. А мы, как Лискины братья, должны позаботиться, чтобы ей достойный муж попался. Никто нам не мешает заранее сговориться. Кто больше выкуп даст, тот и заберет.
– Хоть в тот же день! – хохотнул Стефан, бросая обглоданную кость псу, вертящемуся у стола. – Лиска лицом в мать пошла, а та знатной красавицей считалась. Жаль, что ее портреты пришлось продать.
– Ну так там знаменитый мастер работал, за них хорошие деньги выручили.
– Которые на дно вместе с кораблем пошли, – напомнила о печальном событии кухарка, за что получила гневный взгляд Карола, предвещающий выволочку, а потому, быстро собрав посуду со стола, поспешила в свои дышащие огнем владения.
Младший, Юлек – самый тихий и робкий из братьев, с сомнением покачал головой.
– За такую, какая Алисия сейчас, я и медяка не дал бы. Права Уршула, нужно Лисенку платье обновить. И туфли хорошие заказать.
Лиска спрятала ноги под стул. Башмаки на ней были крепкие, еще не один год проносила бы, но нога росла. Вернуться бы на три года назад, когда каждая обновка была в радость, а не в укор ей, Алисии, расцветающей непомерно быстро.
– Эх, если бы можно было время вспять повернуть! – старший будто мысли ее прочел. – Я бы того паршивца с лестницы спустил. Вот хотите верьте, хотите нет, но он меня словно околдовал – так ладно пел о кораблях, груженых специями и золотом, о странах, где женщины разгуливают в одних юбках и водят мужей за вдетые в нос кольца. И ведь умом понимал, что влезаю в авантюру, вкладывая деньги в рисковое дело, а все равно будто Чумазый под локоть толкнул.
От том, как было жутко, когда брат узнал о затонувших кораблях, Алисия вспоминать не любила. Он разгромил все то немногое, что осталось ценного – теперь
А как дрались братья, виня друг друга – ведь совет держали перед тем, как деньги вручить прохиндею! Старшие двое в порт ездили, чтобы в наличии парусника убедиться. У Стефана, вон, до сих пор рана на спине чешется – перила на лестнице треснули от удара и щепа едва не насквозь прошила. Лиса не раз слышала, как брат по ночам стонет, проклиная судьбу. Он теперь увечный – руку высоко задрать не может, согнуться пополам тоже. Ходит точно кол проглотил.
Юлека больше всех жалко – он разнимать старших полез, и в пылу драки его так по голове саданули, что теперь плохо видит. Мучаясь раскаянием, Карол лекаря пригласил аж из самого королевского госпиталя, но тот только руками развел. «Молитесь, чтобы зрение вовсе не утратилось».
– И я хотел бы время вспять повернуть, – Юлек устало провел ладонями по лицу.
– И я, – Стефан кинул хмурый взгляд на молчащую сестру. Алисия опустила глаза. Она знала, о чем он думает – если бы не тяжелые роды матери, выдавившей на свет Лиску, та до сих пор была бы жива. И отец, наверное, тоже. Никто же не знает, почему он на озере оказался, когда там лед тонкий, как стекло, был. То ли руки на себя наложил, то ли нечаянно оступился.
Старший поднялся со стула. Его качнуло.
– Завтра же в столицу напишу. Пусть дядя пощупает, кто с Виру породниться желает. Как никак мы королевского рода, а Алисия, стало быть, принцесса. Надо бы миниатюру заказать, чтобы товар лицом показывать.
– Дорого обойдется, – Стефан поиграл серебряной ложкой. – Художника следует толкового найти, иначе такой портрет намалюют, что за Лиску еще приплачивать придется.
«У меня впереди два года, – успокаивала себя Алисия, слушая планы братьев, – а за это время многое может измениться».
Одно было хорошо – платье и обувку ей справят новые. Портрет тоже очень хотелось.
После Лиса долго стояла перед зеркалом, изучая свое лицо. Она как-то не задумывалась, такая же она красивая, как мама, или нет, а сейчас, когда свеча освещала то одну половину лица, то другую, и вовсе казалась себе страшной. И странное дело, уже желалось, чтобы хоть кто-то на нее польстился – на такую худую, нескладную.
***
– Куда засобирался? – старая карга, в которую превратилась некогда первая красавица Закряжья, уцепила скрюченными пальцами полу кафтана Свеярида. – Мала она еще, чтобы ею любоваться. Не пугай, дай подрасти.
Ярид с тоской посмотрел за окно: снег сыпал третий день, серое небо едва не лежало на плечах, поганя и без того тоскливое настроение.
– Я только взгляну. Не понимаешь? Мне побыть с ней рядом, все равно что сладкого воздуха глотнуть.
Вайга накрыла крышкой котел, в котором быстро таяла ледяная корочка. Домашнее тепло вредно для магии льда: там, где только что высились шпили некогда грандиозного замка, громоздились оплавленные до прозрачности кубики льда.
– Еще успеешь, наглотаешься. Всего-то четыре годочка подождать. Отправь лучше к ней кого из своих, пусть приглядят. В такой семье и сгинуть легко.