Ключи от заколдованного замка
Шрифт:
На следующий день, расположившись на берегу, промышленные начали рубку лесов и постройку крепости. Погода на Ситке показалась правителю хуже, чем на Кадьяке. Каждый день шли дожди, и по ночам было холодно.
В первый же ясный день Александр Андреевич, взяв с собой двух промышленных, направился в лес.
Чаще всего встречалась ель, некоторые деревья достигали изрядной высоты и росли прямо. Словом, лес был годен для судостроения. Росли и другие деревья: сосна, лиственница и пахучее хвойное дерево, которое русские назвали душмяным. Попадалась ольха, ива и много
Стоило углубиться в лес на десяток саженей, и он делался непролазным. Стволы упавших деревьев лежали буквально на каждом шагу. Некоторые совсем сгнили, и ноги проваливались сквозь древесину. На сгнивших деревьях росли новые зеленые побеги. Словом, все перепуталось и переплелось. Александра Андреевича удивил местный мох. Он покрывал землю слоем толщиной в четверть, а местами и в две четверти.
В пути людей изводили комары, они жалили беспощадно. Особенно свирепствовал гнус, наподобие мелкой беловатой мушки.
Четыре часа прогулки через кустарник и древесные заторы выбили правителя из сил. Тяжко дыша, он уселся на поваленное дерево.
— Ну-ка, Плотников, разожги костер.
Костер стал разгораться. Абросим Плотников положил на огонь охапку ветвей душмяного дерева. Пахучий дым отогнал комаров. Подогрели на огне взятую из крепости лососину, вскипятили чайник.
За едой и разговорами время прошло незаметно. Вечером изменился ветер и навалил с моря густого тумана. Лесная чащоба сделалась непроходимой. Пришлось остаться у костра. Ночевали в лесу неуютно. Костер обогревал мало. Плотников надрал большие куски коры с упавших деревьев, ими укрылись. Ночью сильно похолодало и пала обильная роса. Туман разошелся только к полудню.
— Будем строить фрегаты не хуже «Феникса», — были первые слова Александра Андреевича по возвращении в крепость.
— А у меня плохие вести, — отозвался Медведников. — Вчера после вашего ухода пришли два бостонских брига и на наших глазах стали торговать с колошами. Много бобров взяли за ружья и порох.
— Откуда знаешь?
— Анфиса, крещеная колошка, вызнала.
Александр Андреевич бросился к своей галере. Тридцать минут провозился, пока приготовил ее к походу.
— Поднять флаг! — скомандовал правитель. — Весла на воду!
Но бостонские бриги не стали дожидаться подхода барановской галеры. Увидев русский флаг, они снялись с якоря и двинулись к выходу из гавани.
— Чует кошка, чье мясо съела, — сказал, вернувшись, правитель. — Не дадим торговать иноземцам… Я решил, Василий Григорьевич, фрегат здеся заложить. Леса достаточно. Срубим сейчас. До весны пролежит — и в дело. У меня чертежи «Феникса» с собой. Сумеешь фрегат построить?
— Велика ли премудрость по чертежам! Построю, Александр Андреевич. Вот только дерево здешнее мне не показалось: дряблое, воды в древесине много и смолы вовсе нет.
— Дерево плохое, однако нам корабли больше хлеба нужны. У меня задумка: пошлю свои фрегаты либо в Бостон, либо в Петербург за товарами. Прикажи завтра лес валить. Для рангоута и мачт руби деревья, что растут на каменьях. А
— Сделаю.
На следующий день появились колошские вожди. Их интересовало, что здесь делают русские. Они приехали, как всегда, с танцами и песнями. Правитель принял гостей с почетом, угостил, одарил богатыми подарками.
Индейцы отнеслись к русским радушно, обещали привозить корма в обмен на топоры, бусы и бисер и показать места, где бобры водились в изобилии. Правитель решил головной отряд кадьякцев отпустить на промысел. Для ловли рыбы на Ситке осталось пятьдесят байдарок.
В сентябре пришел из Павловской гавани пакетбот «Орел» под командованием подпоручика Талина. Он привез пушки, материалы для постройки крепости и большой запас разнообразных товаров. К великой радости Баранова, рогатый скот и свиньи, отправленные на Ситку для разведения, прибыли в целости и сохранности.
Выгружали груз медленно. Подпоручик Талин всячески противодействовал разгрузке, запрещая матросам работать. Будучи человеком вздорного нрава и воспитания дворянского, он приказы правителя не выполнял, ссылаясь на его купеческое звание.
Положение Александра Андреевича было тяжелым. Отстранить Талина от должности он не мог — других судоводителей у него не было. Приходилось терпеть и вступать в переговоры.
После выгрузки трюмы «Орла» промышленные заполнили бобровыми шкурами, и Талин получил строгий приказ отвезти их прямым путем на Кадьяк.
Строительство продолжалось. На берегу появился бревенчатый амбар, в который сложили привезенные на судах кормовые припасы и товары. Вскоре построили парную баню, а потом и дом для начальника поселения. В новом доме Баранов немного отогрелся и отошел душой.
В декабре и январе часто наносило грозовые тучи. Грохотал гром, страшные молнии рассекали небо. Крепких морозов не было, залив не замерзал, оставался чистым всю зиму.
В апреле закончили и двухэтажную казарму с двумя сторожевыми будками по углам и с большим погребом для провианта.
Колошские вожди не забывали правителя Баранова. Их всегда принимали с почетом, угощали, им дарили одеяла, сукна и разные нужные вещицы. Но когда индейцы увидели воздвигнутые русскими крепостные стены, отношение их изменилось и посельщикам приходилось до поры до времени терпеть вызывающее поведение вождей, особенно тех, кто приезжал из дальних мест, с восточного берега острова.
— Почему за бобра только один аршин даешь? — говорили Медведникову вожди хуцновских поселений. — Агличане пять дают. За четыре бобра ружье с патронами предлагают, а у тебя ружей вовсе нет! Наверное, твой царь беднее?
— Агличане говорят, чтобы мы вас гнали с острова.
— Приходите, как агличане, на кораблях, зачем вам здесь дома строить?
— Агличане говорят, чтобы мы вам вовсе бобров не продавали, тогда они еще дороже будут платить.
— У агличан и аршин больше.
— Наслышан я, как агличане с вами торгуют, — не выдержал Медведников. — Захватят аманатов, закуют в кандалы и держат, пока вы им бобров не привезете.