Ключи от жизни

Серова Марина Сергеевна

— Алло.

— Здравствуйте. Извините, что так поздно. Это Галина школьная подруга. Вы ее не позовете?

— Очумела, что ли?! — неожиданно взорвался мужчина. — Время знаешь сколько?!

— Я же извинилась, — попыталась я растрогать собеседника, — мне очень нужно.

— Да она уж давно тут не живет. Сами ее раз в год видим, — немного смягчился он. — Она у мужа в Тарасове живет. И чего это вы все звонить вдруг стали да заходить?

— А номер телефончика не дадите? — взмолилась я.

Он назвал. Я еще раз извинилась, поблагодарила и повесила трубку.

Так, скорее всего, жены Рудика там нет. Но не исключено, что отец

скрывает приезд дочери по ее же просьбе. Хотя вряд ли, слишком уж натурально он говорил. Да и, пожалуй, сомнительно, чтобы Галина стала посвящать родителей в свои интимные проблемы. Мальвина говорила, что отношения у нее с родичами были не очень доверительными, Галина старалась меньше афишировать свое провинциальное происхождение. Вот и отец подтвердил это, сказав, что видится с дочерью крайне редко, — рассуждала я, стоя под струями прохладного душа и смывая всю красоту, наведенную искусной Светкиной рукой.

Успокаивала ли я себя этими доводами, не позволяющими мчаться завтра в Аткарск? Возможно. Потому что слишком устала, хотела спать и не мыслила сейчас дальних поездок по жаре и пыли. Утро вечера мудренее. Итак, спокойной ночи.

Глава 4

Утром, позавтракав остатками своих вечерних закупок, я еще немного поразмышляла, как бы собирая в кучку прошедшие события и собственные умозаключения, связанные с ними.

Итак, Галина Луговичная, живя с мужем, постоянно испытывала чувство ревности и заодно самоуничижения. Не выдержав такого психологического натиска, она решила заявить о себе, показать Рудику кузькину мать, так сказать. Пусть, мол, посмотрит, на что способна его женушка, которую он почитает, как назойливую муху.

Сама ли она додумалась до такой извращенной мести или кто подсказал, этого я пока не знала. Но примерно представляю, как она действовала. А действовала неплохо, даже смело. Не побоялась себя до крови порезать, продуманно поступила с ножом, ключи свои дома оставила и всю одежду, кроме пеньюара, тоже. Кстати, об одежде… Не могла же она уйти из дома в таком виде… О деньгах, имевшихся в квартире, Луговичные толком не знают. Плюс-минус десять тысяч. Стало быть, Галочка спокойно могла потратить определенную сумму на покупку новых нарядов. Что Мальвина Васильевна сказала о вкусах невестки? А сказала она, что Галочка всегда одевалась в магазине «Фламинго». Самом дорогом, между прочим, в Тарасове. Не заглянуть ли туда с невольно возникающим вопросом? И если окажется, что она там недавно побывала и Мальвина не в курсе о вновь приобретенных вещах, то это прибавит мне уверенности в данной версии. Мало того, можно будет приблизительно просчитать, судя по новой экипировке Галины, насколько долго она собиралась пить из мужа кровь, пролив свою. Может, она там и зимними вещами разжилась?

Хорошо, далее: дружеская беседа с ее товарками тоже должна принести результат. Даже если они и попытаются водить меня за нос. Недаром я целый курс лекций по психологии в университете пережила. И на «отлично» сдала, кстати сказать.

Значит, план действий на сегодняшний день практически определен. И я стала обзванивать подруг Галины Луговичной. Звонок Карине Козловой принес отрицательный результат: мне сообщили, что она неделю назад укатила в Сочи. Попытка дозвониться до Сластниковой тоже не увенчалась успехом — никого не было дома. Аналогичная ситуация сложилась и с Наташей Родченко — никто не ответил. В последнюю

очередь я набрала номер Ольги Черниковой.

— Да? — прозвучал в трубке мелодичный женский голос.

— Здравствуйте. Могу я услышать Ольгу?

— Это я.

— А это Татьяна Иванова. Частный детектив. Хотела бы задать вам несколько вопросов о Галине Луговичной. Если можно, не по телефону, — деловым тоном проговорила я.

— Меня уже опрашивали. Я с ней давно не виделась. Так что ничего не могу вам сказать, — довольно резко отозвалась Черникова.

— И все же, — продолжала настаивать я.

— Ну, хорошо. Только в одиннадцать мне надо уйти.

— Я приеду минут через двадцать. Сейчас девять. Долго не задержу. Вас устроит?

— Ладно, — нехотя согласилась она.

— Назовите, пожалуйста, ваш точный адрес, — попросила я, так как смутные описания Рудиком ее дома меня не очень устраивали.

Домом Ольги Черниковой оказался трехэтажный коттедж, обнесенный кирпичным забором. Я, как было велено, нажала на кнопку звонка, вделанного в стену возле железных ворот, обратив при этом внимание на видеокамеру, находящуюся на самом верху забора. В ту же минуту ворота пришли в движение. Откатившись на должное расстояние, они впустили меня… в дендрарий. Иначе не знаю, как назвать этот дворик — кругом сплошные цветники необыкновенной красы и короткая изумрудная травка.

Проинформированная словоохотливой Мальвиной Васильевной, я знала, что Ольга полгода назад схоронила мужа, но тем не менее все еще живет в хорошем достатке с малолетней дочерью на руках. Хороший достаток — мягко сказано.

Я прошла по гладко заасфальтированной дороге к дому. Поднявшись по невысоким мраморным ступеням, чуть не ударилась лбом о внезапно открывшуюся железную дверь. На пороге стояла Ольга в светлых обтягивающих бриджах и бирюзовой топ-маечке. Немного выше меня ростом, сложена, как фотомодель, кудрявые смоляные волосы ниже плеч, миндалевидные глаза. Словом, стройная лань. Иначе не назовешь.

Будь я мужчиной с некрепкими нервами, в обморок бы упала от вида этой царицы парнокопытных. Но я, к счастью, женщина, да и нервы у меня в порядке. А посему сразу для себя отметила, что Рудик вряд ли бы «запал» на такую красотку. Ведь он привык сам блистать, а не находиться в чьих-то лучах. Потому-то и отозвался о ней в несколько пренебрежительном тоне.

— Проходите, пожалуйста, — сухо произнесла хозяйка дома.

И я зашла. Мне казалось, что вполне представляю себе, насколько роскошно могут жить люди. Но интерьер этого особняка мои представления поколебал. Не вдаваясь в подробные описания жилища, скажу, что мы устроились в креслах, обтянутых натуральной пятнистой воловьей кожей, возле, если не ошибаюсь, малахитового столика, на котором, под стать ему, стояла массивная пепельница. Мы закурили.

— Скажите, пожалуйста, Ольга, — начала я разговор, — что вы думаете о Галине Луговичной?

Она улыбнулась краешком губ. Ценю, когда у собеседника есть чувство юмора.

— А что конкретно вас интересует? — дробно стряхнула она еще недостаточно нагоревший пепел с длинной черной сигареты, что говорило о некоторой нервозности.

— Да все. Что вы вообще думаете о ней? Какой у нее характер?

— Простой, — односложно ответила Ольга.

— А почему вы с ней поссорились? — спросила я, чувствуя, что беседа не клеится и пора спасать ситуацию более интимными вопросами. Брать ее за живое, чтоб разговорить.