Ключи от жизни
Шрифт:
— То есть ты хочешь сказать, что она все подстроила сама? — искренне удивился Рудольф.
— Именно. Слишком все ненатурально. Скажи, Рудик, ты покупал лезвия Вилкинсон? Обычные такие, предназначенные для допотопного станка? Их еще при кройке используют.
— Нет.
— Женушка твоя или матушка не занимались индпошивом?
— Нет, разумеется.
— Может, я и узко мыслю насчет предназначения таких лезвий, но только в голову приходит одно — их купила Галина, чтобы слегка вскрыть себе вены. Или глубоко порезать палец, что скорее. Обильно полила своей кровушкой
— Слушай! — сделал нетерпеливый жест Луговичный, звякнув наручниками. — Точно! Вот стерва! Вечером, когда мать ушла к сестре, я чаю попросил и бутерброд с вареньем. Сам я никогда по хозяйству ничего не делаю, всегда Галька шустрит, даже хлеб мне маслом мажет. А тут вдруг отказалась. Губки надула, сделала вид, что все еще на меня обижена. Мы же опять из-за ее ревности накануне ссорились. Ну, я сам себе кусок от батона и отрезал. Хлебным ножом! Понимаете! — И сияющий Рудольф победно посмотрел на Миющенко, словно тот теперь непременно должен был его отпустить. — Вот потому там и нашли мои отпечатки. Я только сейчас вспомнил!
— А может, ты сам все специально подстроил? — отреагировал на его тираду Анатолий. — Устроил этот спектакль, чтоб мы были убеждены, что тебя подставили.
— Да вы что, товарищ следователь? Да мне б такое даже в голову не пришло! — захлебнулся возмущением Луговичный.
— В голову не пришло, но на другое место ты все же приключений себе нажил, — встряла я в их небольшую перепалку, подумав при этом, что в словах Миющенко есть некоторый резон. Было у меня однажды дело, где преступник именно так, столь необычным образом, и поступил, заметая следы. — Ладно, Рудик, успокойся. Ты знаешь адреса и телефоны подруг Галины, у которых она, если мое предположение верно, могла бы спрятаться? И координаты родственников в Аткарске.
— Туда, кстати, позвонить можно, я наизусть номер помню, — оживился он, но тут же сник. — А вот с подружками сложнее. Только объяснить могу, где живут. Хотя… Их телефоны записаны в органайзере, но его у меня отобрали, — кивнул он в сторону Миющенко.
— Это не проблема, — откликнулся опер и открыл сейф. — А что касается родителей, так я уже проверил, — сделал он ударение на слове «я». — Галины там нет и не было.
— Пока, — сказала я и, заметив его подозрительный взгляд, добавила: — Пока не было, но может появиться. А вы уже оповестили родителей о том, что она убита?
Миющенко в ответ довольно презрительно фыркнул, давая понять, что не такой уж он дурак, как я думаю.
После того, как я переписала из записной книжки Луговичного в свою то, что сочла нужным и задала еще несколько вопросов, его увели.
Когда он прощался и посмотрел мне в глаза, я почему-то подумала: теперь в моих глазах Рудик ищет не свое отражение, а то, что могло бы дать ему надежду.
— Что ж, я понял, теперь вы будете носиться по городу в поисках Галины? — спросил Миющенко и закурил, предложив и мне, «Яву».
— Правильно поняли, Анатолий, — подтвердила я, достав
— Да, паспорт на месте. А в Аткарск автобусом можно добраться.
— Или на такси. Если деньги есть, — добавила я, выпуская к потрескавшемуся потолку колечки дыма. — А деньги у них есть. Вспомните — когда проверяли наличие в квартире денег и ценностей, Луговичный не мог с уверенностью сказать, десять тысяч рублей оставалось накануне на текущие расходы или двадцать, домашним банком ведала Галина. В принципе она и в столицу на такси могла рвануть, — продолжала вслух рассуждать я, как-то позабыв, что рядом Миющенко.
— Да-а, живут же люди, — с завистью протянул опер.
— Поэтому вы их и ненавидите? — не удержалась я от очередного укола. — Сволочи с жиру бесятся, а вам денег предложить не догадываются, когда в историю попадают. Вот пусть и мучаются…
— Да при чем тут это?! — вспыхнул Анатолий. — У нас просто дел невпроворот. Есть ли время в Пинкертонов играть?
— К тому же за нищенскую зарплату, — подперчила я. — Проехали, господин офицер. Надоела эта тема. Покажите лучше рубашку Луговичного. Я ее у вас в сейфе приметила.
Миющенко нехотя снова открыл сейф и выложил передо мной на стол поверх бумаг пластиковый прозрачный пакет со специфической биркой.
Я не стала его открывать. И так все видно. Бурое пятно на манжете было сочным и представляло собой почти ровный круг. Сразу заметно, что в это место просто налили кровь, сцедив предварительно, к примеру, в стакан.
— Ну и нож заодно, — попросила я, возвращая ценную улику номер один.
— Он пока у экспертов остался. Обычный хлебный нож.
— Ну, не скажите. Хлебным ножом фирмы Золинген можно трубчатую кость перепилить. Так что наверняка Луговичный им труп жены расчленил и вывез на свалку, — снова съязвила я.
Миющенко озадаченно почесал подбородок. Я пожалела о своей шутке.
— Мне пора, Анатолий. Надо постараться успеть завершить все до того, как дело Луговичного передадут в прокуратуру. Вы сколько еще его у себя держать будете?
— Вообще-то уже завтра хотели перевести. А что?
— Значит, считаете, что у вас против него достаточно улик? Вернее, улики достаточно убедительны?
— А разве нет? — ехидно оскалился он, от чего сделался еще противнее, но немедленно сменил тактику. — Но вы, я уверен, все сделаете, как надо. Не зря же я к вам обратился.
— Не зря. Вы, Анатолий Несторович, человек благородных кровей. Не дадите парню ни за что пропасть. И спасибо за помощь. Кстати, вам проценты от аванса, который я уже получила, сейчас выдать?
Пришлось выдать.
По дороге к родимому дому я купила в мини-маркете круглосуточного действия нарезку из бекона и пять яиц, чтоб было чем ужинать и завтракать. И еще — большую шоколадку. Для улучшения деятельности мозга. Он любит сладкое.
Первым делом, несмотря на то что было начало двенадцатого ночи, я позвонила в Аткарск. Трубку долго не снимали. Наконец послышался сонный мужской голос: