Ключик на старт (рассказы)
Шрифт:
– Пройдите туда, пожалуйста, - метрдотель указал на дверь.
За нею был коридор с поворотом, который упирался в еще одну дверь.
Со словами:
– У них залов, как у Бобки блох!
– Мошкин толкнул дверь, и... друзья вывалились на улицу, где светило предвечернее солнышко, гулял под окнами свежеокрашенных зданий беспечный московский ветерок.
– Вот это сервис!
– восхищенно захохотал Мошкин.
– Почти как негров обслужили! Не сказали, что рылом не вышли, не послали с ходу в энное место, а культурно...
– Да уж!
– мотал головой Кока.
– Сервис олимпийский!
– Пойдем-ка лучше пивка попьем.
И они, ослабив узлы строго
КАТАСТРОФА
Цены всех вещей, которые Кока Патифонов покупал пусть даже 30 лет назад, он помнит до копейки. Тем более цену этого бесподобного костюма. Отхватил его Кока в двух шагах от студеных волн Баренцева моря. В тогда напрочь закрытом для простых смертных военно-морском Североморске. Зашел в универмаг, а там не какой-нибудь черный, как у швейцара, или попугаистый, как у эстрадного подергунчика, - благородного цвета морской волны с искрой, мерцающей из таинственных глубин. Блеск, а не костюм. Пиджак чуть жал в подмышках, и руки заголялись до локтей, как поднимешь, брюки вообще с трудом натягивались. Но выбирать было не из чего - единственный экземпляр. Кока отыскал в швах хороший запас - можно расточать и, отложив костюм, с час нервно мотался у студеных волн: брать - не брать. Как никак 187 рублей 68 копеек, такова была цена, при окладе в 170 рублей, пусть даже плюс 40 процентов премиальных и 15 - районный коэффициент, - это деньги.
"А, - развернул лыжи к костюму Кока,- такой потрясный костюмчик всегда можно продать".
Всю командировку, стоило одному остаться в номере, любуясь собой, крутился перед зеркалом в пиджаке: ух! видный мужчина! Брюки натягивать не решался. Даже совершил преждевременную растрату - постригся, лысина в те времена еще не настигла Коку, а беспорядок на голове не вязался с шикарной обновой.
В Омске знакомая швея-мотористка расточала брюки, раздвинула пиджак. Получилось - вполне... И как раз у жены Мошкина день рождения.
"Угораздило дураку потащиться", - ругал потом себя Кока. В плане семейных уз он был тогда, аки птица, - никаких уз. И представляете: в новом костюме, элегантный, как кинофранцуз, пусть слегка в подмышках жмет, и брюки на вздохе потрескивают в швах (кто его, треск, слышит?) - этот "аки птица" Кока появляется на дне рождения. А там три незамужних подруги Мошкиной.
Запорхали они вокруг Коки, как мотыльки на огонь. Глаза у Коки от такого коловращения вразбег пошли. И та хороша - фигуристая, и эта - бюстом богата, у третьей чуть глаз с косинкой, зато, нет-нет да подмигнет так, что сердце Кокино в живот обрывается.
Весь в центре внимания, обожания и любования Кока про костюм не забывал, как-никак 187 рублей 68 копеек. Рукавами в салат не лазил, куда попало не садился, коленки салфеткой от пятен защищал.
Пролетел вечер, как одно мгновение. Кстати, Мошкина на дне рождения не было. Из-за этого, может, и случилось несчастье. Мошкин работал в командировке, хотя обещал в поздравительной телеграмме подъехать к застолью. Собственно, и без хозяина хорошо погуляли. Плохо, когда пришло время провожаться. Трое девок - один я, тоже не всегда хорошая арифметика. Кока оказался крайним. Хорошо, подмигивалка, улучшив момент, шепнула, мол, после провожания можно вдвоем на кофе к ней заглянуть. И очень хорошо - подруги жили рядом.
Хозяйка тоже решила прогуляться. Что дома сидеть, если на улице май свирепствует. И не какой-нибудь - 27 число. Это не первое-второе, когда снег с морозцем может расхулиганиться,
Проводили с песнями богатую бюстом, затем подошли к дому фигуристой. Оставив Коку на улице, бабенки заскочили к ней "на минутку". Ноги не казенные, в связи с этим Кока плюхнулся на лавочку. Руки по спинке разбросал, ногу на ногу закинул. Блаженство во всех членах. Рядом с лавочкой черемуха цвела. Кока всосал в себя литров шесть обалденно запашистого черемухового коктейля. Но вдруг ноздри его затрепетали по другому поводу. Диким диссонансом в благоухание природы вонзилась вонь. Кока вскочил из блаженства на ноги.
В этот момент из подъезда выпорхнула жена Мошкина и подмигивалка. Ночь огласил дружный хохот. Грех над чужим горем смеяться. Да попробуй удержись, глядя на полосатого Коку. И маляр-то, чтоб ему хронически икалось, изобретательный попался. Не лишь бы отвязаться кисточкой махал. Сиденье лавочки и спинка представляли из себя разряженно набитые бруски. Из них один был покрашен в сногсшибательно красный цвет, другой - в ядовито зеленый, третий - в ослепительно белый, четвертый - в нестерпимо желтый, пятый - в радикально синий... И весь этот умопомрачительнейший спектр от плеч до подколенок лег на Кокин, за 187 рублей 68 копеек, костюм.
– Ха-ха-ха-ха!
– раздосадованно передразнил Кока подруг.
– Извини, Коля!
– виновато пропели те.
– У меня есть ацетон!
– первой выскочила подмигивалка.
– У нас тоже есть!
– ревностно сказала Мошкина.
– Пошли к нам.
В этот момент Коке было без разницы куда идти, катастрофа вытеснила из головы все мечты и планы. Вечер был бесповоротно испорчен. У подмигивалки тоже.
– Ну, тогда я пошла!
– развернулась она в свою сторону.
А в два ночи заявился домой Мошкин. Его взору предстала крайне подозрительная картина. Кока сидел на полу в трико мошкинской супруги (44-ый размер Мошкина на него бы не налез), которое по-балетному обтягивало Кокины ляжки. Перед Кокой на коленях стояла Мошкина с брюками болеруна, распятыми буквой "V" на ее руках. От парочки шел ацетоновый вонизм.
– Что за порнография?
– свел брови Мошкин.
– Из-за тебя костюм ухайдокал!
– наездом на наезд ответил Кока.
– Не мог вовремя приехать! Муж называется!
– Мог бы для начала и поздравить!
– свой упрек вставила жена.
– Самолет опоздал, - оправдался Мошкин и бережно достал из чемодана букетообразный сверток.
– Поздравляю!
Вот уж когда Кока отвлекся от трагедии ценой в 187 рублей 67 копеек. Вот уж когда похохотал всласть. Мошкина развернула подарок мужа, и Кока покатился по полу, глядя на оторопевшего супруга. Тот пучил глаза, беззвучно дергал челюстью. В свертке был веник. Крапивный.
– Падлы! Подменили!
– обрел дар речи Мошкин.
– В гостинице. Я им по ночам в преф не давал играть. Падлы!
– Клювиком щелкать не надо!
– хохотал Кока.
– Ты на себя посмотри!
– обиженно сказал Мошкин.
И был в определенном смысле прав.
НЕ ШАНЕЖКИ ХВАТАТЬ
Рыбу ловить - не шанежки со стола хватать! Так считал Мошкин. И категорически не разделял пораженческих настроений: на рыбалке, дескать, главное - не сколько поймаешь, первейшее дело - отдых у воды. Клюет не клюет - для здоровья все одно полезно.