Ключик на старт (рассказы)
Шрифт:
Спор прервал весело нарисовавшийся Петя-Педро.
– О!
– воскликнул он.
– Рожденный быть повешенным не утопнет!
И потребовал налить штрафную. Но ему отказали.
И правильно сделали.
КОСТЮМ ВСМЯТКУ
"Интеллигентность подвела", - тяжело вздыхал, вспоминая этот случай, Кока Патифонов.
В вечерний час, который в календаре жизни попадает под графу "отдых", возвращался Кока из ресторана, совершив приятный во всех отношениях акт поздравления товарища с защитой диссертации. Дело житейское, в самом неподходящем месте приспичило "до ветру". "Захотелось
– Глубоко было?
– спрашивал позже Мошкин.
– Тебе, - оценивающе посмотрел на друга Кока, - с головой, а мне - по грудь.
На Коке в момент падения был в широкую полоску светло-серый костюм, который полмесяца назад купил на полигоне Капустин Яр у харьковчанина Геры Полевко. Гера был классным специалистом по системе управления, заикался, любил сало и портвейн. Как-то вечерком он пригласил Коку в свой номер обмыть покупку - костюм.
– Ч-ч-чем б-б-больше п-п-пью, - разлил Гера по кружкам бутылку портвейна "777", - тем б-б-больше уб-б-беждаюсь, что к-к-красный п-п-портвейн г-г-гораздо х-х-х-хуже б-б-белого.
Под кроватью у Геры гордо стояло бутылок двадцать красного.
А костюмчик Гера купил - будто с Коки мерку срисовывали. Тютелька в тютельку - не жмет, не болтается, не морщинит, не тянет. Кока примерил, облизнулся, но Гера сказал, что взял последний и ни за что не продаст. Хотя Кока и не просил.
Через три дня Гера резко передумал.
– Д-д-да у м-м-меня д-д-дома еще есть, - уклончиво ответил Гера на Кокино: "С чего вдруг заныло продавать?"
Скорее, причина была в другом. Гера не успел окончательно установить, насколько красный портвейн хуже белого, как закончились командировочные. На алтарь эксперимента был брошен костюм. Кока поначалу отказался, но когда через час Гера скостил цену на десять процентов, вынужден был согласиться. Понял, что Гера в обесценивании товара пойдет до конца, а грех наживаться на чужой беде.
И вот, впервые нарядившись в костюм, сам попал в беду, которая была в яме с креозотом. Кока забарахтался, подобно лягушке, что, угодив в молоко, в борьбе за выживание сбила кусок масла и на этом рукотворном спассредстве выбралась на спасительный берег дальнейшего существования. У Коки с маслом ничего не получалось. Хорошо еще - креозот был отработанный.
Кока изменил тактику поведения утопающего. Затих, собираясь с мыслями. А, собравшись, - дотянулся пальцами до края ямы и стал ждать, когда всплывут ноги. Кока почему-то решил, задние конечности непременно поднимутся из глубин на поверхность и тогда...
В ожидании всплытия подводной части "айсберга"
Вернул к невеселой действительности приказ:
– Руки вверх!
Кока разлепил глаза и наткнулся на стальной взгляд двуствольного бердана. Его угрожающе направлял в Коку не героического вида дедок.
– Руки вверх!
– грозно повторил страж объекта.
– Выпить есть?
– устало спросил Кока.
– Есть!
– разом потерял интерес к прицелу дедок и скрылся из зоны видимости, чтобы тут же появиться в ней.
– Сначала, паря, давай вытягну. После за столом хряпнем.
Торопясь к столу, дедок слишком рьяно начал подъем утопающего, едва сам не сделал буль-буль в креозот. Рванул Коку за руки, да не удержал тяжести, она потянула за собой. Кока вовремя отбросил на сушу, полетевшего в яму дедка. Тот перевел дух и побежал за веревкой. Вариант с тянем-потянем тоже ничего не дал. Мощности на Кокин вес у буксира не хватало. Выбившись из сил, дедок объявил перекур и принес два стакана мутной жидкости.
– Бражчонка!
– радостно узнал Кока.
– Она самая!
– ласково сказал дедок и с превеликой осторожностью, - не дай Господь, расплескать - подал в яму.
Соображалка дедка, освеженная хмелем, тут же подсказала железную методику подъема пострадавшего на берег. Дедок хлопнул себя по голове и убежал.
– Отец, не бросай!
– крикнул Кока.
В ответ затарахтел мотор, и колесный трактор "Беларусь" подкатил к берегу Кокиной химической тюрьмы.
Дедок бросил в нее трос с крюком на конце.
– Держи, паря, крепче!
Трактор пустил в темнеющее небо веселую струйку дыма и выдернул узника из сырой темницы на сухую землю.
Кока оглядел себя. Вид был, прямо скажем, непрезентабельный. Строгая графика костюма, все эти лаконичные прямые, уверенные углы, выразительные закругления, темные и светлые полосы - все исчезло.
– Парадно-выходной!
– горько развел руками Кока.
– Парадно-выгребной!
– уточнил дедок.
– Но ты, паря, не горюй, сейчас мы его химчистить будем.
Спасенный и спаситель принялись реанимировать костюм смоченными в бензине тряпко-тампонами. Кока от пиджака отделял посторонние примеси, дедок бился за чистоту брюк.
Устав от корриды с креозотом, дедок принес огнетушитель.
– Еще ведь не горим!
– удивился Кока.
– Еще как горим!
– возразил дедок и, отвинтив крышку, наполнил стаканы.
Народный напиток созревал без отрыва от производства - в сторожке, в огнетушителе.
– Че мы ерундим!
– после третьего стакана сказал Кока и опустил пиджак в ведро с бензином. То же самое дедок сделал с брюками.
Меняя "отработанный" бензин, повторяли процедуру несколько раз, а когда в три ночи огнетушитель до последней капли иссяк, решили, что костюм практически восстановлен в парадно-выходном качестве.
– Как новенький!
– сказал дедок и с ветерком на "Беларусе" доставил Коку в общагу.
Утром Коку разбудил жуткий крик Мошкина.
– Какой баран приволок эту спецуху?
– Это мой костюм, - попытался защитить честь одежды Кока.
– Ты что - решил этим тряпьем нам газовую душегубку устроить?!