Книга 2. Бегляночки и розочки
Шрифт:
Кто первый обмолвился: «Ну, тут если смотрящий по городу не поможет – больше никто не поможет»? Едва ли не Софкин муж – под пьяную лавочку. Опустившая было крылышки, Тая ожила, встрепенулась, взвилась, вцепилась, как утопающий хватается за соломинку:
– А как его найти?! Этого… смотрящего?
Она помнила детский восторженный стишок: «Я буду вперёдсмотрящий, вперёд далеко смотрящий…» Была такая романтическая морская профессия, о которой мечтали мальчишки.
– Ну, не знаю… Станет он, поди, пачкаться за твои гроши. Так просто на него и не выйдешь. Попробуй через таксистов, что ли, – мямлил Софкин муж. Он уже жалел, что распустил язык. Предостерёг: – Если, конечно, твоё «Выручалово» не подсуетилось и раньше тебя смотрящего не подмаслило.
На Таины просьбы таксисты реагировали по-разному. Ухмылками, глумливым свистом, пожиманием плечами. Интересом во взглядах. Игривой просьбой поделиться, что подвигло женщину на столь отчаянный шаг. И лишь один серьёзный, усатый водитель такси обещал отвезти куда следует. На панели у него была табличка «Воронцов В. И.».
– Деньги – тлен, – сказал он, выслушав по дороге Таину историю.
Тая вспыхнула:
– Я не деньги – я справедливости ищу. Наказать ворюгу, чтоб по городу нагло не разъезжал.
– Это не справедливость. Это месть, – и повторил: – А деньги… Деньги – тлен.
– А что не тлен?
Водитель долго сумрачно молчал.
– Всё на свете бы отдал, чтоб жену и внучку воскресить. Автобус, в котором ехали, в аварию попал… Прибыли, выходи.
Тая вышла… у собственного подъезда. Таксист привёз её, откуда забрал!
– Давай, дамочка, не ищи приключений на пятую точку, – посоветовал усатый. – Думаешь – там Робины Гуды орудуют, с честью и совестью? У кого больше денег и силы – того и правда. Как везде.
И уехал.
Кто ищет – тот всегда найдёт. Когда Тая совсем отчаялась, на вокзале откликнулся похожий на студента-ботана таксистик. Вежливый, щуплый, в очках, в мальчиковой курточке. Сказал условие: Таина просьба будет рассмотрена за комиссионные.
– Четверть от взысканной суммы, – расщедрилась Тая.
– 50 процентов, – вежливо улыбнулся ботаник.
Офигеть. Но торжество справедливости того требовало. Чертыхаясь, долго кое-как наскребала по знакомым. Влезла в страшные долги, взяла кредит в банке. В назначенный час привезла деньги – в полиэтиленовом пакете, в газетке – всё это дело перетянуто резинкой. Отдала – без расписки, без ничего. Ботаник шустро выхватил свёрток и умчался – а она всё стояла, как вкопанный столб.
– Вот дура, а?! Думала, обожглась – теперь-то никто не облапошит. А тебя снова сделали. Мальчишка, ботаник сделал. Балда, так тебе и надо. И номер машины не запомнила.
А хоть бы запомнила – что толку? Прав, ах, прав был усатый!
Время лечит, и Тая почти смирилась с потерей денег. Только иногда задумывалась и хлопала себя по бёдрам, обзывая Балдой Балдишной. Софка, украшенная очередным
– Не убивайся, Таечка. Попей вон лучше парного молочка.
Сама дожёвывает кусок хлеба с солью – заедает стресс. Муж изводит: зарежь да зарежь Дочку. Да как она свою рогатую подружку, кормилицу-поилицу под нож пустит?!
– А вот говорят, – мечтала Софка, – есть такой закон, чтобы мужьям за пять километров к жёнам не приближаться. Нарушил хоть на малюсенький сантиметр – в тюрьму… Я бы племянников из детдома забрала. Зажили б!
– Это не у нас, это за границей закон, – хмуро говорила Тая.
Соседский невесёлый разговор прервал звонок на Таин мобильник. Сладенький девичий голосок пригласил Таисию Павловну в народную кассу.
– Кооператив «Выручалово», – пропищал голосок, – рад сообщить, что ваш, Таисия Павловна, вклад с причитающимися процентами будет перечислен на сберкнижку, либо на карту, Таисия Павловна, либо выдан наличными в день обращения. Ждём вас, уважаемая Таисия Павловна!
ЭПИЛОГ
Тая расплатилась с долгами. Съездила в столицу, где ей виртуозно удалили лишние вены и подтянули коленки. Из надоевших джинсов и кроссовок она снова перебралась в туфельки на шпильках и узкие юбки-карандаши, столь любимые Эвелиной Хромченко. С операцией помог «В. И. Воронцов» – усатый таксист Василий Иванович, ныне Таин законный супруг.
А Софкин муж по-прежнему изводит жену, грозится зарезать корову. Василий Иванович ходил с ним разбираться по-мужски – да сам оказался больно горяч, едва разняли. Того гляди, попадёт под статью за нанесение тяжких телесных увечий. У нас быстро разбираются с такими защитниками.
Тая подговорила Софку, и подружки отправились на вокзал караулить ботаника.
– Тю, бабы, совсем сдурели. Корова какая-то! – возмутился ботаник, развернулся – и только его видели. Но Софка очень надеется на положительное решение вопроса. Потому что газетный свёрточек с комиссионными она успела-таки, исхитрившись, ловко метнуть на заднее сиденье такси.
Мечтает: проснётся однажды к утренней дойке – а мужа рядом нет. В радиусе пяти километров вообще нет. А есть только Софка и корова Дочка. И племянники за занавеской посапывают. Трава росистая, зорька клубничным вареньем в небе разливается. Корова в стойле мычит: хозяйке радуется.
Господи, дышится-то как легко! Какой малой малости человеку для счастья надо!
БЕЛЛА ДОННА
«– Мур-мур-мур, малышка!
– Мурррр, любимый!
– Чем занята, любимая? Ты сытая? Иди в душик.
– Ксюшка спит, я в кровати, родной.
– Давай спи, любимая, мы трещать можем до утра.
– Усё, сплю. Сладких снов! Позвонишь?
– Не хватает тебя на плечике… Ты моя любовь».
Виртуальное влюблённое воркование. Можно подумать, чатятся семнадцатилетние голубки, на худой конец – молодожёны. А они уже в возрасте, у Татьяны шестилетняя дочка от первого брака, которую Григорьев любит как свою, хочет удочерить.