Книга белой смерти
Шрифт:
– Я никуда не поеду! – решительно заявила Шана.
Отец указал на нее, затем на сиденье рядом с собой.
– Шана, садись в машину. Поехали!
– Я остаюсь. Кто-то должен остаться.
Теперь отец собирался перегнать «Зверя» в более безопасное, более сухое место. Шане захотелось сказать ему, что он долбаный трус.
– Папа…
Но тут вмешалась Мия, стоящая рядом с ней перед фургоном:
– Мистер Стюарт, я собираюсь задержаться ненадолго, только чтобы посмотреть, что произойдет, когда стадо
– Обещаешь? – спросил отец, глядя Шане в лицо.
– Обещаю, – солгала та.
Бенджи зашел в лабораторию вместе с Касси и Аравом. Робби, Авигайль и Мартин остались снаружи под дождем, шагах в пятидесяти от прицепа, – Робби предположил, что имеет смысл попытаться убедить путников изменить курс, крича на них и размахивая руками. Даже несмотря на то что до сих пор путники никак не реагировали на внешнее раздражение, Бенджи рассудил, что хуже от этого не будет. В крайнем случае лунатики не откликнутся на то, что им говорят.
– Они уже идут, – сказала Касси.
Теперь путники находились всего в сотне шагов. Целая толпа. Оставшиеся с ними пастухи – одни сопровождали стадо пешком, другие, кто на машинах, отъехали в сторону и остановились позади полицейских. Чуть поодаль Бенджи увидел Реми, одного из людей Робби, с тепловизором, позволяющим снимать в инфракрасных лучах. На обочине толпились журналисты, и их камеры также были направлены на стадо, снимая путников сквозь тонкие иглы дождя. Хорошо хоть, журналисты оставались в стороне. Пока что.
Путники приближались. Бенджи ощутил ногами вибрацию земли от их шагов.
У него в памяти всплыли кадры из фильма «Парк Юрского периода»: стакан воды, дрожащий все сильнее по мере приближения тираннозавра. Но путники не были одиноким чудовищем, голодным и встревоженным. Они представляли собой орду, все более безликую, шагающую не то чтобы в ногу, но вместе – подобно стае птиц или полчищу саранчи.
И тут в подсознании у Бенджи шевельнулась какая-то неясная мысль.
Что-то связанное со стаей птиц, с полчищем саранчи, с тем, как армия муравьев марширует по земле…
Бенджи мысленно поставил галочку, чтобы вернуться к этому позже.
Робби и Авигайль начали махать руками – и снова мелькнула сцена из «Парка Юрского периода»: Джефф Голдблум в роли Йена Малкольма, размахивающий факелом, чтобы привлечь внимание тираннозавра. С улицы донеслись приглушенные крики сотрудников РВБ, предупреждающих путников о надвигающейся грозе, об опасности, призывающих их свернуть в сторону.
Стадо неумолимо двигалось вперед.
– Как вы полагаете, они послушаются? – спросил Арав.
– Не знаю, – ответил Бенджи.
– Я смотрю, как они идут на нас, – пробормотала Касси, – и, честное слово, мне становится не по себе, блин!
У нее запищала рация.
– Давайте! – схватив ее, сказала Касси.
Они увидели,
– Ребята, они не собираются останавливаться!
И Робби был прав. Путники просто обогнули его и Авигайль, точно так же, как поток воды обтекает камень.
– Блин! – выругалась Касси.
– Касси, – послышался голос Мартина, – спроси у Бенджи, как он полагает, есть смысл вмешаться?
Касси вопросительно посмотрела на Бенджи. Тот неохотно взял у нее рацию.
– Я не знаю, – сказал он. – Наверное, лучше им не мешать. Быть может, они сами повернут. Если нет… рисковать нельзя, может произойти новый взрыв.
До сих пор он не мог свыкнуться с этой мыслью.
Взрыв.
Оставалось уже десять шагов.
– А что, если ничего не получится? – тихо спросил Арав.
– В таком случае, – сказал Бенджи, – нам останется только молиться о том, чтобы гроза обошлась с ними милосердно.
Пять шагов.
Путники не собирались останавливаться. Они направлялись прямо на прицеп.
«Они не смогут пройти насквозь», – подумал Бенджи. Прицеп окажется для них стеной – они наткнутся на него и не смогут идти дальше. Бенджи мысленно представил себе картину пожара в зрительном зале театра или беспорядки на трибуне стадиона: толпа врезается в ограждение, один человек за другим, но не может прорваться. Вот только сейчас это будут не футбольные болельщики и не театралы: эти люди превратятся в самые настоящие бомбы из плоти и крови. У него сдавило грудь.
«Сейчас мы убьем их всех».
И тотчас же: «А может быть, и самих себя тоже».
– Ложитесь, ложитесь! – крикнул Бенджи остальным. И в рацию: – Уходим! Уходим! Пусть Авигайль садится в тягач, нужно убрать прицеп, нужно…
В окне показалась первая путница, молодая девушка Несси Стюарт. Она не остановилась, не замедлила шаг. Остальные следовали за ней, напирая на нее сзади, – Бенджи поймал себя на том, что его охватила дрожь. У него вспотел лоб, пересохло во рту.
Несси Стюарт подошла к прицепу и вытянула руки, ладонями вперед.
Впервые Бенджи увидел какое-то другое движение помимо шагающих ног. Путники вообще шевелили руками? Бенджи не смог припомнить. И вот эта девушка протянула обе руки…
И прикоснулась к прицепу. Мягко. Едва различимый звук: шлеп.
После чего полезла вверх.
Быстро. Очень быстро – неестественно быстро. Девушка забралась наверх, и вдруг Бенджи услышал ее шаги по крыше прицепа. Остальные путники спешили следом за ней – они лезли вверх не поодиночке, а сразу всей толпой. Они подходили к прицепу, протягивали руки вперед и взбирались по стене, по трое, вчетвером, впятером. Крыша прицепа прогнулась вниз, словно большая банка с содовой в слишком сильно стиснутом кулаке. Поспешив к противоположному боку прицепа, Бенджи выглянул в окно – мелькнувшее движение, и Несси, спрыгнув с крыши, неловко приземлилась и пошатнулась, стараясь удержать равновесие.