Книга Бытия
Шрифт:
Нет, нет, это бессмыслица. День был длинным. Йалин смертельно устала — испытала такую радость, увидев воздушный шар; выплеснула столько энергии в свою любовь к Тэму (ей так трудно далось решение предпочесть его) и, наконец, была совершенно потрясена выходками своих родителей.
Чануси глупо влюбилась. «Околдовал» — это слово употребила мама. Если Чануси была также и «коварна», она наверняка не влюбилась бы — или только «притворялась бы, что влюблена. Но что ей это дает? Возможность как-то управлять Йалин, через отца? Едва ли, даже если Чануси предполагает, что воздушный шар вернется. Даже в этом случае она
Оставалась возможность, что Чануси сознательно подавала пример нестабильности, который, она знала, мог найти отклик в поведении Йалин…
Нет. Должно быть, Чануси угодила в любовные сети в ту пору, когда Йалин высадилась на западном берегу, когда мир слегка тряхнуло и все сердца остановились, будто отдавая должное миссии мира.
Йалин взобралась на постель; и уснула слишком глубоко, чтобы видеть сны.
Всего три недели спустя, утром дня тау, на большой строительной площадке, что на восточном конце улицы Капиз, собралась толпа.
Большинство присутствующих были просто зрителями, которые узнали о запуске из сообщения в «Пекаварском вестнике». Но были и те, кто имел непосредственное отношение к мероприятию, как, например, мужчины аквагильдии. Одной из обязанностей аквагильдии было тушение любых серьезных возгораний, которые могли случайно возникнуть в Пекаваре, возгораний слишком сильных, чтобы их можно было погасить своими силами. И глава аквагильдии — несмотря на проведение некоторой подготовительной работы — все еще сомневался, благоразумно ли зажигать факел около деревянных бутылей, наполненных водяным газом.
— Если ваша «Роза ветров» загорится при взлете, — говорил он, обращаясь к Хассо, — она протащит горелку прямо вон по тем домам.
Наверху трио газовых мешков уже лениво покачивалось от легкого южного бриза. День был солнечным, почти безоблачным. Роза «Гавот», которую Тэм изобразил на шаре первой ступени — сфере с горячим воздухом, — была высотой в человеческий рост. Роза «Гавот», с глубокой чашечкой теплого розового цвета, славилась тем, что лепестки ее цветка очень долго сохраняли форму и не осыпались. Может быть, воздушный шар так же долго сохранит свою форму.
Тут вметалась хозяйка Чануси:
— Не беспокойтесь об этом, господин начальник. Я сомневаюсь, что искатели приключений намерены взлететь на воздух от взрыва! И даже если это случится—а этого не будет, я уверена! — ваши парни способны залить обломки крушения даже здесь, где в ваших акведуках едва сочатся последние капли реки.
Это было коварное оскорбление, намек на контраст между настоящей большой рекой, где работают женщины, и этим ее подобием, послушно протекающим по кирпичным руслам через город. Глава аквагильдии пожал плечами и отвернулся.
Да, Чануси была здесь. Как она могла пропустить, если Йалин представляет ее гильдию? С тех пор как Йалин вернулась в Пекавар, это был первый случай, когда она находилась так близко к любовнице отца, и Йалин пристально рассматривала женщину, что занимала ее воображение в последнее время.
Несомненно, Чануси была красивой. Высокая, с соломенно-желтыми вьющимися волосами, коротко остриженными, с правильным овалом лица, гладкой кожей и глазами, синими и прозрачными, как сапфиры чистой
Чануси пристально смотрела поверх голов туда, где в толпе, почти позади всех, незаметно стояли мама с папой. Мама, хранившая в чреве сокровище новой жизни, не могла пробраться поближе к «Розе ветров», чьи опасные мешки с газом уже устремились ввысь, как хоганни.
— Простите, — сказала Чануси, — я должна поприветствовать друзей. — И она направилась в папину сторону.
— И меня простите, — сказал маленький, как гном, мужчина. — Я из «Вестника».
Йалин была не настроена больше давать бессмысленные интервью и, кроме того, из гондолы прозвучала команда Тэма «Все на борт!» — воздушный шар был готов к взлету.
Бридер горячего воздуха уже работал; из-за этого экипажу придется мучиться от жары довольно долго, пока воздушный шар не долетит до холода небесных высот. До предела заполненные водяным газом мешки устремились вверх. И вот веревки перерезаны — и «Роза ветров» стала набирать высоту, круто взмывая вверх над восточным предместьем.
После того как гондола легла в дрейф по курсу зюйд-зюйд-ост, у экипажа появилась возможность любоваться простирающимся внизу городом.
— О, так вот как нужно рисовать карты! — ликовал Хассо. — Если бы только у нас был какой-нибудь способ быстро зафиксировать все, что мы видим. — Но такого способа не было. Он ткнул Тэма в бок: — Если бы ты только мог покрыть глазурью этот вид на смотровом окне.
— Тогда мы скорее всего все остальное время не видели бы, куда летим, — заметил Тэм.
Йалин не сводила глаз с тонких красных прожилок акведуков. Они были будто начертаны на карте города единой замысловатой, причудливой надписью из знаков какого-то неизвестного алфавита. Или, может быть, в той знаковой системе это было целое слово. Имя. Подпись, которую она не могла расшифровать. Они поднимались все выше, слово становилось все меньше. И вскоре исчезло совсем в сжимающемся гобелене города, тонкая вязь нитей, затерянная в большом узоре, который быстро уменьшался. Внизу крошечными разноцветными лоскутками виднелись фермы пряностей. Далеко на западе река казалась просто глянцевой полоской.
— Как тебе нравится быть героиней? — спросил Тэм.
— Думаю, я уже была ею, — ответила Йалин.
— Да?
— Мне кажется, будто я уже сделала что-то выдающееся и необычайное! Но я не помню, что именно! Я не могу знать, что это, потому что… потому что это окружает меня со всех сторон. Это воздух, которым я дышу. Это все. И ничего, кроме этого.
— Это психологическое состояние известно как дежа-вю, — заметила женщина из Джангали по имени Мельза. — Когда в жаркий день слишком много выпьешь, вдруг начинает казаться, будто то, что с тобой происходит, уже было раньше. Так бывает и в снах. Ты убеждена, что этот сон тебе уже снился, хотя видишь его впервые. Это случается с каждым по крайней мере однажды в жизни. Дежа-вю.