Книга цены
Шрифт:
Малый зал оглушал пространством и роскошью, которую не скрадывал даже царящий здесь беспорядок. Помещение располагалось на самом нижнем уровне и относилось к разряду неиспользуемых, даже странно, что Карл назначил встречу именно здесь. Рубеус подошел к неработающему фонтану: под слоем пыли мрамор приобрел неприятный серый оттенок. Серые рыбы разевали немые рты, серые девушки держали в руках серые раковины, из которых вырывались серые струи каменной воды, и на все это сверху с откровенным недовольством взирал серый бородатый воин с трезубцем. Странное оружие, наверное, кто-то из варваров.
–
– Руки потом не отмоешь. Ну и как тебе здесь?
– Как везде.
– То есть никак, - вице-диктатор, нагнувшись, поднял упавший стул.
– Давид у нас любил, чтобы не как у всех. Индивидуализм доведенный до маразма. Кстати, когда ты злишься, сообщения четче получаются, поэтому вынужден признать, что в остальное время ты просто плохо стараешься.
Карл хлопнул ладонью по декоративной шторе, которая в ответ выплюнула серое облако пыли. Рубеус не ответил, хотя, конечно, доля истины в сказанном была, стоило хорошенько разозлиться и все эти штуки да-ори начинали работать, в остальное же время… ну нет у него способностей, что тут поделаешь.
– Способности тут совершенно не при чем. Тебе проще сказать «не получается» и заняться чем-то другим, - Карл медленно шел вдоль стены, излишне внимательно разглядывая гобелены.
– Думаю снести все это охрененное великолепие к чертовой матери и лабораторию соорудить, места хватает, вентиляция отличная, одна проблема - с электроэнергией, кабели тонковаты, ну да дополнительные протяну. Что думаешь?
– Зачем тебе Вальрик?
– Вальрик?
– вице-диктатор соизволил обернуться.
– Мне? Мне он не нужен, я просто сделал предложение, а уж ему решать, чего он хочет. Плохо, окна не выбьешь… скала… ты бы видел, какая в Орлином гнезде лаборатория была… мечта. Тут же не дом, а склад оружия, на кой мне столько?
– Какая лаборатория?! Какие, к дьяволу, окна?! Ты вообще слышал, о чем я говорил?
– О чем?
– Карл изобразил искреннее удивление.
– Пока ты задал всего один вопрос, и я на него ответил. Вот фонтан однозначно убрать придется? Может, вниз его? Или вообще во двор? Правда, кому он там нужен. Так что Вальрик с тобой решил посоветоваться?
– Да.
– Умный мальчик. А ты зря нервничаешь, ничего страшного не произойдет, ну сам подумай, какая у него судьба? Время благородных поединков, когда один на один и враг соблюдает те же правила, что и ты, прошло. Да и существовало ли оно когда-нибудь… - Карл остановился перед зеркалом, погребенное под слоем пыли стекло казалось слепым и мутным, только рама вызывающе поблескивала позолотой.
– Ты забираешь у него жизнь.
– И даю взамен другую. Про душу даже не упоминай, мне она без надобности. Таким образом, что он теряет?
– Себя.
– Надо же, как высокопарно… ты считаешь себя потерянным? Я себя - нет. Ну да, кое-что изменится, например, возможности…
– За которые придется платить.
– За все в жизни приходится платить, в твоем возрасте пора бы это уразуметь. Сначала выбираешь, а потом платишь, иногда не выбираешь, но все равно платишь.
– Но не такую же цену!
– Такую - это какую? Смерть
– В пропасть.
– Неплохая идея, хотя и нерациональная. Думаю, в подвал будет самое то, вдруг потом пригодится. Что до остального, то… лучше расскажи, что такое рентабельность, полезнее будет.
Фома
В этом городе было слишком много серого цвета, почти как на базе. Серые дома, серые мостовые, серые мундиры и серые лица, словно все вдруг решили отказаться от красок. Деревья и те казались серо-зелеными. И трава. И комната эта. Вот вроде бы обои розовые, на полу красный ковер, а все равно ощущение такое, что все вокруг серое. А человек, сидящий напротив, является неотъемлемой частью серого мира. Живой частью и очень сердитой. Человек не смотрит на Фому, увлеченно перелистывая какие-то бумаги, но при этом ледяной комок на затылке, предупреждающий об опасности, становится особенно колючим.
Человек, оторвав взгляд от бумаг, вдруг рявкнул:
– Имя!
– Фома. Фома Лукойл.
– Фома старается отвечать четко, но не громко. В конце концов, он же ни в чем не виноват. Или почти ни в чем.
– Солдат?
– Нет. Не совсем. Наверное.
– Отвечать четко и ясно!
– Человек поднялся и подошел к Фоме. Сердце со страху моментально ушло вниз. У человека худое лицо с резкими неприятными чертами и злые глаза. Фома никогда прежде не видел настолько злых глаз.
– Солдат?
– Нет.
– Значит, не солдат, - голос стал чуть мягче, но в этой мягкости Фоме чудился подвох.
– Тогда откуда ж ты такой вылез? И почему форму носишь?
– Дали.
– Кто дал?
– Ильяс.
– Кто такой Ильяс? Где он служит? Звание, должность?
– Н-не знаю.
– Как не знаешь?
– Удивился человек.
– Он тебе форму дал, а ты не знаешь, где и кем он служит? Как-то странно.
– На базе, которая возле города. Я оттуда пришел.
– Фома решил, что если говорить правду, то рано или поздно все прояснится и его отпустят. Ну и в самом-то деле не будут же его задерживать за побег, максимум - позвонят Ильясу, тот конечно, станет ругаться, но сначала приедет и заберет из этой страшной серой комнаты, стены которой давят на голову.
– С базы, значит. А что ты делал на военной базе?
– Человек наклоняется к самому лицу Фомы. От него явственно пахнет пСтом и чесноком, кожа бугрится крупными порами, а сальные волосы прилипли ко лбу. Фоме неприятно и он пытается отодвинуться, но для этого нужно встать со стула, а человек, положив ладони на плечи Фомы, говорит.
– Сиди, сиди. Давай просто побеседуем… без церемоний. Итак, ты пришел с базы, правильно?
– Правильно.
– Ты там жил или работал?
– Жил.