Книга для таких, как я

Фрай Макс

Изделия альтернативных модельеров являются эстетическими объектами и в то же время своего рода вызовом — по этой причине альтернативная мода, безусловно, является неотъемлемой частью актуального искусства.

Кроме того, альтернативная мода является своеобразным связующим клеем между молодежной тусовкой и миром современного искусства. Показы альтернативной моды часто становятся для молодежной аудитории первой встречей с иной, новой эстетикой, а само словосочетание "альтернативная мода" — первым в длинном ряду других «альтернатив».

Когда говорят о русской альтернативной моде, в качестве самых ярких примеров обязательно называют имена Андрея Бартенева и Петлюры. Я в данном случае не

буду оригинален, а присоединюсь к общественному мнению: персонажи, что и говорить, незабываемые.

Показы первого были своеобразным "театром одного актера" (поначалу Бартенев просто появлялся в своих костюмах на вернисажах и концертах), а с именем Петлюры связана уникальная традиция массовых «модных» перформансов, своеобразного "театра альтернативной моды", где персонажи и их поведение были столь же (если не более) важны, как сами костюмы.

Это, конечно, не значит, что, кроме них, в русской альтернативной моде никого не было. Было, есть и будет. Но это уже, как любят говорить сказочники и эссеисты, совсем другая история.

8. Андерграунд

Слово импортное, красивое, пафосное и стильное одновременно. Навевает многозначительные ассоциации с "Записками из подполья" Достоевского… с другой стороны — а чем тот же соц-арт не "записки из подполья" нового (относительно) образца?! При советской власти все неофициальные художники (равно как неофициальные же писатели, музыканты и их аудитория) тоже были как бы «андерграундом» — подпольщиками и одновременно пассажирами некоего метафорического метрополитена, увозившего их из одной темноты в другую…

Но это так, лирическое отступление. Я же говорю: слово красивое.

9. Апт-Арт

Костя Звездочетов, один из активных участников этого художественного движения, настаивает, что писать следует АПТАРТ — и, дескать, никаких строчных букв, никаких дефисов.

Пишут, однако, как придется: и Апт-Арт, и Apt-Art, и АПТ-АРТ, и даже АПТ-ART. Я и сам черт знает как это слово пишу.

По свидетельствам очевидцев, спорное сие буквосочетание (одна из множества иронических парафраз англоязычных терминов, бытовавших в русском художественном андерграунде) возникло в 1982 году в разговоре Михаила Рошаля, Никиты Алексеева и Свена Гундлаха и происходит от слияния английских слов: «apartment», "apt." — квартира, «art», ясное дело искусство; соответственно, «Апт-Арт» — это "квартирное искусство". Вернее, искусство, приспособленное для квартирных выставок; нередко даже производившееся именно с расчетом на такой и только такой способ экспонирования: в начале и середине восьмидесятых (эпоха расцвета АПТАРТа) неофициальным художникам по понятным причинам не приходилось рассчитывать на какие-либо иные выставочные пространства.

Название «АПТАРТ» носила галерея, располагавшаяся в квартире Никиты Алексеева; так же называлась и первая выставка. Позже термин приобрел более широкое значение как название отдельного направления в московском концептуализме. При отсутствии какого-либо единого стиля, участников АПТАРТа объединяли, как мне (со стороны и чуть ли не двадцать лет спустя) кажется, особое ироническое отношение к искусству и общий дух — не то героического легкомыслия, не то легкомысленного героизма. Концептуализм АПТАРТа — это был «несерьезный», не обремененный философией игровой концептуализм.

Квартирные выставки «неофициальные» художники устраивали и до АПТАРТа, ничего принципиально нового в таком способе экспонирования нет. Но именно квартирная галерея Никиты Алексеева с самого начала стала не просто "свободной хатой", где можно "повесить картинки", а

своего рода "местом силы" для художественного андерграунда первой половины восьмидесятых. АПТАРТ — это и творческая среда, способствовавшая появлению новых идей и трансформации старых, и своеобразный элитарный клуб единомышленников, и "экспертный совет" — единственный в своем роде, кстати сказать. То есть АПТАРТ заменил своим участникам нормальный художественный процесс. Все, что делалось в рамках АПТАРТа, и было художественным процессом.

А делалось, надо сказать, много всякого-разного.

Выставлялись в галерее АПТАРТ Абалакова & Жигалов, Никита Алексеев, Юрий Альберт, Вадим Захаров, Мухоморы (и вместе, и порознь), Андрей Филиппов… Нет, это не дело, список слишком длинный получится. Важно вот что: это, как правило, были не просто выставки (т. е. не просто развеска картин по стенам), а, как сказали бы сейчас, «проекты». То есть объявлялась тема выставки, и участники специально по этому случаю рисовали соответствующие картины.

Мне почему-то запала в душу АПТАРТовская идея выставки "безотходного искусства": т. е. работы для этой выставки предлагалось делать из отходов: обрезки холста, куски бумаги, пустые тюбики из-под красок — какие еще бывают отходы художественного производства? — все это должно было стать материалом для новых художественных объектов. И ведь на выставке я не был, даже не знаю, состоялась она или нет — а как в память врезалось! По причине отчаянной юношеской бедности, наверное.

А для талантливых провинциалов выставка на квартире Никиты Алексеева (этакое крещение АПТАРТом) нередко становилась своего рода пропуском в "современное искусство". В «арт» то есть. По крайней мере, знаменитые впоследствии одесситы (Сергей Ануфриев, Юрий Лейдерман, Перцы, Лариса Резун-Звездочетова) вошли в историю современного искусства именно через эти ворота. Выставка, кстати, так и называлась: "Москва — Одесса".

Приобщение одесситов к АПТАРТу, между прочим, привело к тому, что в Одессе (уже в середине восьмидесятых) вспыхнула настоящая эпидемия квартирных выставок. Как очевидец, могу с сожалением свидетельствовать, что культурного явления, аналогичного АПТАРТу, по понятным причинам не получилось. Но вот дух АПТАРТовский, героически-легкомысленный, прижился на долгие годы, что, в общем, с лихвой компенсировало отсутствие как полноценного художественного процесса, так и радужных перспектив.

Что же до самого движения АПТАРТ, то в 1992 году (классические "десять лет спустя") оно обрело новое дыхание, когда в рамках программы Аpt-Art International словенская группа художников IRWIN осуществила в Москве проект NSK Embassy. Проект стал началом нового творческого этапа и для самих «Ирвинов», и для целой плеяды сдружившихся с ними во время совместной работы московских художников: Вадима Фишкина, Юрия Лейдермана, Анатолия Осмоловского, Дмитрия Гутова, Олега Кулика.

Если программа Аpt-Art International была сознательной попыткой возродить сам дух АПТАРТовского братства, следует упомянуть и другой любопытный прецедент: возвращение к АПТАРТовскому методу экспонирования работ. Автору этих строк довелось стать одним из организаторов выставки "Дом с искусством", которая состоялась в Москве осенью 1999 года в помещениях общежития студентов Литературного института. Увидев результат вторжения объектов актуального искусства в деформированные долговременным человеческим присутствием пространства жилых интерьеров, я получил возможность не только предаться сентиментальным воспоминаниям о квартирных выставках (сходство действительно было весьма велико), но и по достоинству оценить некоторые очевидные преимущества «АПТАРТовского» подхода к организации выставочного пространства.