Книга драконов
Шрифт:
Мотнула головой и бросилась в пещеру. Ужом проскользнула мимо завала — и была такова.
Я только и успела, что возмущенно чирикнуть. Лучше было бы мне слазить туда! Я оглянулась на Пегого, думая про себя, что о ребенке вполне мог позаботиться и он.
«Она же тебя попросила за ним присмотреть, — сказал мерин. — Если ты полезешь за ней в пещеру, она же перепугается! Решит, что ее чадо здесь одно-одинешенько у безмозглой лошади под ногами…»
Пришлось повиноваться.
«И то хлеб, — сказала я себе, — что до Афры наконец дошло — я не чудовище».
То есть Пегий был прав. Он часто оказывался кругом прав.
А
Афра вернулась, таща мой мешок. Судя по тому, как она его несла, тот стал тяжелее — должно быть, она сунула внутрь какие-то свои пожитки. Она положила мешок наземь и стала смотреть, как Пегий забавлял ее малыша.
— Вы двое ведь не в няньки наниматься пришли? — сказала она затем. — Давайте-ка я сама Удая понесу! — Она подняла сынишку и уложила его в корзину, спрашивая: — А тебе ведь понравилось, Удайчик?
И устроила корзину со смеющимся ребенком у себя на плечах. Пока она возилась с лямками, Пегий всячески гримасничал, развлекая Удая. Я пихнула мерина локтем в переднюю ногу — дескать, хватит выделываться!
Афра подняла тяжелый мешок и вновь посмотрела на меня.
— Родник совсем недалеко, — сказала она. — Твой друг не обидится, если я это ему на спину положу? Без седла неудобно, конечно, но я буду придерживать.
Пегий согласно кивнул.
Афра уставилась на него, потом опять на меня.
— Что вы такое? — спросила она, и губы у нее задрожали, а глаза подозрительно заблестели.
Поспешно отвернувшись, она водрузила мешок на спину Пегому. Я сразу забеспокоилась, как выдержат поездку яйца, замотанные в тряпье. Ох несладко им там придется.
— Я вообще-то не плакса, — точно защищаясь, проговорила Афра. — Но нам было так трудно. Все против нас. И тут появляетесь вы… Ведь это ты принесла ту первую еду, правильно? — Она посмотрела на меня успевшими просохнуть глазами, и я кивнула. — Почему? — спросила она. — Кто вы? Что вы такое? И почему вы это делаете?
Я изобразила передними лапками, будто качаю младенца.
— Ах да, — сказала Афра. — Мой сын.
Я забежала вперед и сделала жест, словно швыряясь в нее камнями. Потом забегала туда-сюда, как в путанице лабиринта, и напустила на себя озадаченный вид.
Она нахмурилась, но потом вспомнила.
— Так ты видела, как за мной гнались мальчишки?
Я кивнула.
— Вы такие добрые, вы оба… Идемте, родник вон там!
Она стала было указывать Пегому путь, но скоро обнаружила, что можно было лишь голосом называть направление, а остальное он сделает сам. Так она после и поступала, тем более что мешок, елозивший по его спине туда и сюда, требовал внимания и обеих рук.
Мы свернули в ту самую теснину, где я и Пегий недавно ожидали, чтобы она взяла принесенный нами мешок. Здесь тропинка делала поворот, огибая большой камень, прикрывавший устье пещеры. За ним открывалось тихое, укромное место, где росли деревья и журчал родничок, наполнявший небольшой пруд. Одна из трех скальных стен являлась продолжением камня, составлявшего стены пещеры. В отличие от черно-бурых, грубо
Дождавшись, чтобы Афра избавила его от мешка, Пегий потянулся к воде.
«С этой водой все в порядке? Пить можно? — принюхиваясь, спросил он меня. — Полагаю, что да, раз уж она ее пьет, но береженого, знаешь ли…»
Я проверила воду, пустив в ход капельку магии. Вода засверкала и чуточку заволновалась — знак, что она была очень хорошей. Пегий потрогал ее губами и принялся пить. Я тоже ощутила жажду — и утоляла ее, пока не забулькало в брюхе.
Пока мы наслаждались, Афра устраивала стоянку. Она поместила корзинку с Удаем так, чтобы он мог наблюдать за происходившим, потом разгрузила мешок. Тут сбылись мои худшие опасения — яйца оказались раздавлены. В складках похищенного платья колыхалась студенистая жижа пополам с ошметками скорлупы. Афра прикрыла рот ладошкой, чтобы не расхохотаться. Потом все же не удержалась — и Удай отозвался на ее смех.
Я обратила внимание, как меняло Афру веселье.
Пегий взял у нее испачканное платье и принес мне. Мы удрученно качали над ним головами, когда подошла Афра и забрала его у нас.
— Жаль яички, конечно, — сказала она. — Но вы принесли мне две колбаски и целый кирпич вяленых фиников. Как бы не растолстеть…
Говоря это, она улыбалась. Потом взяла платье и пошла с ним туда, где из родникового пруда вытекал ручей. Я последовала за Афрой, а Пегий принялся пощипывать сочную травку, косясь на Удая.
Опустившись на колени возле ручья, Афра стала отстирывать платье.
— Я видела его на жене их старейшины, — сказала она мне. — Если узнает, что оно у меня, завизжит небось так, что облака с неба посыплются… — И добавила, искоса поглядев на меня: — Будь я получше, я бы его вернула. Но по ночам здесь так холодно…
Я втянула когти, взяла другой испачканный край, замочила его в ручье, потом попробовала отскрести пятно.
— Конь очень странный, но, по крайней мере, это конь, — сказала Афра. — А вот ты… На свете не бывает бледно-голубых крокодилов или варанов, и потом, крокодил первым делом съел бы Удая. Ты, наверное, происходишь из какого-то чудесного, волшебного места. Не то чтобы я много путешествовала по миру — я знаю только города и деревеньки, расположенные в горах. — Прополоскав оттертое место, она перешла к новому пятну и посмотрела на меня. Я скребла как могла, надеясь, что Афра расскажет о себе еще что-нибудь. — Мой дом — во-он там… — И она махнула рукой, указывая на восток. — У моей семьи есть дар. Мать могла заговаривать металлы, мой отец лечил зверье. Сестра ворожила на все понемножку. Они считали, что никакой силы нет только у меня. Но потом я стала женщиной, и мой дар пробудился.
Я кивнула. Мне было известно, что примерно так оно и происходит в одном случае из десяти. По крайней мере, Нумэр так говорил. Бывало, впрочем, что ребенка с неожиданно пробудившимся даром подстерегали неприятные сюрпризы.
Мы продолжали вместе стирать.
— Ты видела, каков мой дар, — сказала мне Афра. — Никто не знал, что с ним делать и как обучать девочку, чья магия оказалась двуцветной. Меня отвели к нашему повелителю. Он дал им три золотые монеты и велел отправляться домой. Так я стала невольницей.