Книга гор (сборник)
Шрифт:
…Стальные бивни-тараны разнесут тонкие доски, как бумагу. Вращающаяся фреза – вот что такое этот диск. Ребята или утонут, унесенные водой… или разделят судьбу шлюпки. Чудом вскарабкавшиеся на диск тоже обречены. Клипер Безумного Капитана никогда не пристанет к берегу.
Кричать? Прыгать в воду и плыть к шлюпке? Я беспомощно оглянулся. Тараны, стальные тараны со всех сторон диска. Сверху их было отлично видно. Восемь или десять металлических бивней по окружности. И на одном из них, раскачиваемые набегающей волной, полусгнившие деревянные
Остатки плота. Мы не первые твои жертвы, Безумный Капитан…
…Шлюпка коснулась лазоревой пленки. По поверхности клипера побежали темные концентрические круги. Словно по луже, в которую бросили камень.
Сквозь мокрые джинсы ноги обожгла холодная тяжесть меча. Еще никогда я не начинал ненавидеть так сильно и слепо, что меч становился металлическим сам по себе. Еще никогда, ни на Земле, ни на Островах, меня не захлестывало такой волной омерзения и ярости. Беспомощной ярости обманутого и униженного мальчишки. Правда, у мальчишки есть меч…
Я поднял клинок. Он выглядел как-то странно – блестящий как зеркало, светящийся чистым синим светом. Отраженным… или своим?
Вы научили меня одному, Острова. Ненавидеть. Ненавидеть и убивать. Я даже люблю, ненавидя. Что ж, получайте!
Пригнувшись – ноги автоматически реагировали на колебания диска, – я размахнулся, занося меч за спину. И ударил по мокрой стальной плите под ногами.
Распахнув два веера оранжево-желтых искр, издав тонкий визг разрезаемого металла, клинок вспорол обшивку диска.
– Дима!
Светящаяся пленочка призрачного клипера колебалась и меняла окраску, как мыльный пузырь, на который сильно подули. Колебалась и сжималась, стягиваясь к диску, словно проткнутая резиновая игрушка. Но шлюпка уже была в десятке метров по курсу, как нарочно подставляя таранам борт.
– Не нравится? – глядя на ровную черную прорезь, прошептал я. – Не ожидал?
Еще удар – крест-накрест. Треугольная металлическая пластина неожиданно легко загнулась вверх. Из-под нее вываливалась, вспухала светящаяся бело-розовая масса. Что-то зашипело, по кашеобразной поверхности набухли и лопнули просочившиеся газовые пузыри.
Но шлюпка уже наплывала на стальную гребенку таранов…
– Берегись!
Ребята кричали все вместе, словно я был страшно далеко и мог их не услышать. Я поднял голову, выдирая меч из мерцающей липкой каши. Клинок засветился ярче, обугливая белорозовую слизь.
Из воды, синхронно и быстро, поднимались изогнутые бивни. Клинки на их концах тихо выли, пропеллерами разрезая воздух. На основании одного тарана грязно-белой гирляндой висели человеческие кости.
Я не испугался – на это не было времени. Удар меча срезал основания двух бивней. Подломившиеся колонны упали к моим ногам, вращающиеся лезвия вонзились в пенящуюся в проломе массу. Диск мелко завибрировал.
В один
– Давай-давай! – Том протянул мне руку. Через мгновение я стоял на палубе «Дерзкого». А над диском паучьими лапами опустились уцелевшие бивни.
– Ловко ты… – Тимур, отклонившийся к другому борту, чтобы уравновесить мой прыжок, медленно передвинулся к мачте. Он был непривычно вялым, а смуглое лицо посерело.
– Плохо? – одними губами спросил я.
Тимур кивнул. Я с ужасом увидел, что лицо у него начинает синеть… Впрочем, и у Инги с Томом тоже. Опустив глаза, я увидел, как окрасилась лазурью палуба. Засветился голубым воздух…
Сквозь нас прошла волна яркого синего света. Дохнуло теплом. На какую-то секунду мы снова увидели клипер Безумного Капитана – маленькую, метровую, модель, игрушечный кораблик, висящий над залитой кроваво-снежной пеной поверхностью диска. Потом исчез и он. Остался лишь светящийся розовым сугроб, из которого нелепо торчали металлические клыки.
– Мы решили, что ты поднырнул под корабль, – тихо сказала Инга. Я подумал, что ей, наверное, хочется сказать что-то еще, но она промолчала. Зато закричал Тимур:
– Смотрите!
Вокруг нас загорелось море. Поверхность воды подернулась бледно-голубыми язычками пламени, похожими на огонь горящего спирта. Клочья пены, слетающие с гребней волн, превратились в стремительно тающие облачка искр. Стало светло, как днем.
– Чудеса продолжаются, – очень спокойно произнесла Инга. – Корабль превратился в ржавую кастрюлю, а шторм…
А шторм просто кончился. Угасло сине-голубое свечение, померкли, опали волны. Шлюпка плыла в прежней темноте, но чудовищные, сравнимые лишь с цунами волны исчезли. Море слегка волновалось, дул порывистый мокрый ветер. Если закрыть глаза, то перемена и не ощущалась.
Ложь. Все – ложь. Я опустил руку за борт, в холодную бурлящую воду. Нельзя поверить в красивую сказку, пока не расскажут страшную. Трудно не засомневаться в клипере Безумного Капитана, если он поплывет по ласковому, освещенному солнцем морю.
Ложь…
– Поднимай парус, Том, – пробираясь к рулю, сказал я. – Мы вот-вот окажемся у нашего острова. Надеюсь, при таком ветерке ты можешь управлять и корытом с парусом.
Стальной клинок ледяной коркой примерз к бедру.
5. Переворот
Небо не стало светлее, когда наступило утро. Но что-то – неуловимое, непонятное – подсказывало: ночь кончается. Может быть, нам просто перестало хотеться спать. Мы вплывали в рассвет.
«Дерзкий» прошел у берегов двух или трех островов, пока мы не узнали знакомых очертаний замка на Двадцать четвертом острове. Положив руль круто к ветру, я повел шлюпку под одним из мостов. Темнота впереди начала сгущаться. На фоне далеких зарниц проступила угловатая тень. Замок.