Книга и братство
Шрифт:
— Непременно будем и счастливы, и богаты, если один из нас не струсит — или оба.
— И не сбежит из-под венца.
— Это фраза из Достоевского [96] , — сказал Гулливер, — я думал, ты его не читала.
— А я-то думала, это расхожее выражение. Я где-то его слышала.
— Я не сбегу! Видишь, вот кольцо!
Гулливер показал Лили кольцо, уютно лежащее в маленькой бархатной коробочке. И в то же мгновение живо представил себе ужасные события, произошедшие в романе за той фразой. С ума сойдешь
96
Имеется в виду роман Ф. Достоевского «Бесы».
— Ты сказал Леонарду, что ему надо будет делать?
Леонард Ферфакс должен был быть шафером на свадьбе, а Анжела Парк, старинная подруга Лили по школе искусств, — подружкой невесты.
— В муниципалитете ничего особенного делать не нужно! — ответил Гулливер. — Я отдам ему кольцо, и он в решающий момент передаст его мне, а я вручу тебе. Держу пари, большинство людей не озадачиваются даже этим. В любом случае, ты уже проходила эту процедуру.
— Да, но… тогда не было кольца… что-то не припоминаю…
Лили отказалась носить обручальное кольцо. Сейчас казалось невероятным, что когда-то она была замужем. Гулливер не желал ничего слышать о ее призраке-муже, а она не могла сейчас даже вспомнить его лицо — бедный Джеймс, бедный Джеймс.
— Мне нравится, когда совершается обряд.
— Все кончится за четыре минуты.
— Боже мой! А потом будем связаны на всю жизнь!
— Я надеюсь. Может, мы сумеем поженить Леонарда и Анжелу?
— Сомневаюсь, — сказала Лили. — Анжела старше меня, и она растолстела. В любом случае, Леонард, по-моему, крутит с Джиллиан Кертленд. Подходящая девчонка.
— Ужасно мила, — согласился Гулливер, поспешив отогнать образ подходящей девятнадцатилетней девчонки.
— Никак не могу решить, что надеть.
— Я собираюсь надеть свой бледно-серый спортивный костюм в бледно-розовую клетку. Не надевай брюки, прошу тебя, пожалуйста!
— Конечно не буду. Пожалуй, надену черно-белое платье с бархатным воротом.
— А отметить, значит, пригласим только Анжелу и Леонарда? Чуть ли не тайная свадьба получится! Забыл сказать: я видел Тамар у Леонарда. Там еще был Конрад Ломас и тот модерновый священник из Боярса.
— Для нее вся религия это средство, чтобы избавиться от мамаши.
— Не знаю, — сказал Гулливер, — думаю, у нее это серьезней. Как бы то ни было, но она со священником много смеялись! А Вайолет, по слухам, вполне счастлива.
— Это невозможно, она не в состоянии быть счастливой.
— Весела, жизнерадостна. Пат и Гидеон не знают, что с ней делать, Леопард говорит, она их ест поедом!
— Они несъедобны, — сказала Лили, — не то что Тамар раньше. Гидеон выплачивает ей пособие.
— Нет, ты посмотри на нас, сплетничаем о друзьях, прямо как настоящая семейная пара.
— А они наши друзья, у нас есть друзья?
— Да, и еще будет много новых, станем приглашать их к обеду, как все обыкновенные семьи приглашают.
— А мы хотим быть как обыкновенные
— И способны ли на это?
Вид у обоих был сомневающийся.
— Хотела бы я знать, Гидеон вложится в нашу спичечную лавку? — задумчиво сказала Лили.
Лили и Анжела Парк решили открыть лавку и начать с продажи спичек. Идея принадлежала Анжеле, но Лили с энтузиазмом взялась организовать и субсидировать дело. По мнению Лили, успех им был обеспечен. Всякий турист с удовольствием купит красивый спичечный коробок, самый дешевый и колоритный из всех «местных» сувениров. От спичечных коробков они задумали перейти к другим коробочкам и шкатулкам: деревянным, расписанным вручную в русском стиле, резным с кельтским рисунком, к очаровательным коробочкам, украшенным изображениями и узорами, которые они заимствовали бы из лондонских музейных коллекций и картинных галерей, изысканным, но не претенциозным и не кичевым. Анжела была уверена, что сможет найти много безработных талантов.
— Студенты-художники не все высокомерны, — сказала она. — Не все из них считают, что делать красивые вещицы недостойно их гения!
— Надеюсь, вложится! — отозвался Гидеон на вопрос Лили.
Он еще не был знаком с Анжелой Парк, которая его пугала, заставляя опасаться, что этот «проект» поглотит остаток денег Лили. Как только они поженятся, он посетит банк и «разберется» с финансами Лили, а если будет необходимо, «решительно вмешается». В конце концов, он должен вести себя, как подобает мужу.
— Жажду познакомиться с Анжелой!
— Обязательно, а я с твоим фантастическим другом из Ньюкасла, мистером Джастином Бингом!
Это был молодой американский театральный художник, который обещал Гулливеру работу в студии сценографии, которую надеялся открыть в Лондоне, где Гулливер станет его секретарем и консультантом по лондонским театрам.
— Ты еще не рассказал мне, как ты с ним познакомился, — сказала Лили, — ни о том, что в действительности произошло в Ньюкасле. Молчишь с самого возвращения.
Гулливер всячески оттягивал этот момент. На него вдруг нахлынули все страхи, о которых он на время забыл, возбужденный новым сближением с Лили, большей частью происходившим в постели. Лили потеряла деньги, он потерял работу, а завтра он обзаведется женой, о которой придется заботиться; но прежде предстоит сделать опасный шаг: неизвестно, как Лили воспримет то, что он сейчас ей скажет.
— Лили, я должен тебе кое в чем признаться. Я не был в Ньюкасле.
— Что?
— Я никуда не уезжал дальше Кингз-Кросс.
— Тогда где же ты был все это время?
— Сперва в дешевой гостинице близ вокзала, а потом… жил у Джастина Бинга.
— О господи! — вздохнула Лили. — Уже началось!
Она встала, подошла к каминной полке, схватила нефритовую черепаху, собираясь швырнуть ею в Гулла, но передумала. Гулл выглядел так очаровательно, последние события благотворно сказались на нем, он стал даже еще краше. Он был в светло-коричневых вельветовых брюках, вычищенных после той катастрофы на льду в Боярсе, в новом аквамариновом свитере из «Симпсонза» и новых темно-коричневых кожаных туфлях.