Книга из человеческой кожи [HL]
Шрифт:
Тупак Амару погиб именно той смертью, которая описана в романе. А вот его бунт против колониального правления был далеко не так прост и примитивен, как представлялось сестре Лорете. Хотя повстанцы утверждали, будто выступают от имени всех, кто не был чистокровным испанцем, благородные инки Куско, например, с которыми испанцы обращались с относительным уважением, не поддержали его устремлений освободить все Анды. Тем временем сам Тупак Амару II уверял, что король Испании оказал ему поддержку в организации восстания.
Тупак Амару II назвал себя в честь предка-инка, обезглавленного в 1572 году. На самом деле он происходил из относительно процветающей семьи, принадлежащей к среднему классу, и вовсе не был крестьянином, как презрительно фыркала сестра Лорета. В своих письмах
Насаждая католицизм в Перу, испанцы целенаправленно уничтожали и унижали веру инков и идолов-мумий, которым те поклонялись. Испанцы изо всех сил старались сломать старые традиции и обычаи, часто подвергая мумии унижению на глазах у зрителей, делая их тем самым неподобающими объектами для поклонения.
К концу шестнадцатого века благодаря их усилиям уцелевших мумий можно было пересчитать по пальцам. А тех, что еще оставались, индейцы научились хорошенько прятать.
В Куско, бывшей столице империи инков, до сих пор сохранились многочисленные реликвии и архитектурные памятники инков. Многие колониальные здания — светские и духовные в равной мере — действительно покоятся на монументах языческих сооружений инков.
В то время ежегодно около восьмидесяти кораблей отплывали из Перу в Испанию и Старый Свет, и часть их груза обязательно составляла кора хинного дерева. Серебро со знаменитых рудников Потози направлялось в Европу из порта Буэнос-Айреса. Но само путешествие из Старого Света в Новый зачастую было сопряжено с нешуточными опасностями. Для своих путевых заметок я использовала отчеты современников. Французская феминистка Флора Тристан (1803–1844) отправилась в Арекипу из Бордо через Прайю, Вальпараисо и Ислей. Неподражаемая Флора не была бы Флорой, если бы не столкнулась с драматическими неприятностями и несчастьями на пути к своей цели, которые придают живость и очарование ее воспоминаниям. Итого, путешествие, которое должно было продлиться восемьдесят дней, заняло у нее целых 133: задержка была вызвана штормами и прочими досадными помехами. К тому же Ислей оказался закрыт из-за эпидемии брюшного тифа. Современный порт расположился в близлежащем Матарани. Оттуда путешественники следуют маршрутом Флоры (и Мингуилло) уже до самой Арекипы.
Новый Свет манил к себе европейцев своими многочисленными диковинками. Чарльз Бранд в своем «Журнале странствий в Перу» (1828) с изумлением описывает женщин в Каллао, ездивших верхом по-мужски с серебряными шпорами и куривших сигары. Одноглазые вуали и облегающие тесные юбки вызвали у него такое отвращение, что он утверждал, будто женщины, облаченные в последние, похожи на ходячих мумий. Реакция Мингуилло, я уверена, была бы совсем другой.
Численность рабов, в частности негров, была в Перу очень большой. Согласно переписи, проведенной в 1812 году по приказу вице-короля, их насчитывалось целых 89000 человек. Это были главным образом потомки в третьем или четвертом поколении тех, кто был похищен на побережье Африки и перевезен в Северную и Южную Америки. Слово sambo (или zambo) использовалось в XVIII веке в Перу применительно ко всем чистокровным или смешанным потомкам выходцев из Африки. Различали множество оттенков sambo: от negro (чернокожих) до pardo [190] и moreno. [191] Лима располагала самым большим населением sambo, но и в Арекипе рабов всех цветов и оттенков кожи было предостаточно.
190
Бурый (исп.).
191
Темно-коричневый (исп.).
Разумеется,
В конце XVIII века в Европе вошли в моду горы и горные гряды. Романтические натуры испытывали особый трепет, созерцая мрачные и угрюмые скалистые пики, увенчанные снежными и ледовыми шапками.
А до того времени горы считались порождениями неподобающего языческого прошлого. В путевых заметках содержатся упоминания о путешественниках, которые нарочно задергивали занавески на окнах карет, дабы не оскорблять свой взор созерцанием первобытных высокогорий. Нижеследующий отрывок из Песни III «Паломничества Чайльд Гарольда» как нельзя более точно отражает тогдашние представления:
…Вот громады Альп, Природы грандиозные соборы; Гигантский пик — как в небе снежный скальп; И, как на трон, воссев на эти горы, Блистает Вечность, устрашая взоры. Там край лавин, их громовой исход, Там для души бескрайные просторы, И там земля штурмует небосвод. А что же человек? Чего он, жалкий, ждет? [192]В Перу горы для инков были священными, и в этом качестве они не стали местом для праздного туризма. От них было невозможно спрятаться, и они определяли стиль жизни, причем не только в смысле окружающей природы. Черные шляпы в форме гор, столь презираемые Мингуилло, до сих пор пользуются популярностью среди перуанцев, которые называют их collahuas. Более плоские головные уборы с широкими полями именуются cabanas. Формы гор, наводящие на определенного рода мысли, в древние времена имитировались перуанцами в очень необычной разновидности работы с телом человека. С помощью камней, плотно прижатых к вискам полоской материи, они вытягивали черепа отдельных людей, начиная с самого детства, придавая им продолговатую форму, напоминающую горную вершину.
192
Перевод В. Левика.
Естественно, горы всегда были излюбленным местом расположения мужских и женских монастырей. Как справедливо отмечал Хэмиш Гилфитер, существовала древняя традиция уводить молодых девушек высоко в горы, где их приносили в жертву тем или иным способом. В музее «Сантуариос Андиос» в Арекипе выставлено на всеобщее обозрение тело молодой девушки, нареченной при крещении именем Хуанита, которую нашли замерзшей на склоне горы Ампато. В момент смерти, которая имела место где-то около 1440 года, девушке было примерно двенадцать-четырнадцать лет. Ученые установили, что перед смертью она постилась в течение суток, но погибла от сильного удара по голове. Считается, что ее увели в горы и принесли в жертву горному богу Апусу, а не просто бросили умирать, как о том повествует служанка сестры Лореты.
В лондонской галерее «Сэвил Хаус» в 1828 году было выставлено хорошо сохранившееся тело перуанской женщины, о чем тоже упоминает Хэмиш Гилфитер.
Зрелище прелестной и элегантной Арекипы являет собой приятный сюрприз для современного путешественника, который никак не ожидает увидеть площадь в стиле барокко, красотой не уступающую знаменитой площади Сан-Марко в Венеции, да еще в двух тысячах метров над уровнем моря и в ста тридцати километрах от океанского побережья. Город окружают укрытые снежными шапками вулканы, но, тем не менее, в нем во множестве произрастают тропические цветы и пальмы.
Во время действия романа до Арекипы можно было добраться за двое-трое суток от морского порта Ислей. Путешествие по суше от поселка Пуно на озере Титикака занимало шесть суток, а от Куско — полных десять дней. Население Арекипы в тот период составляло чуть меньше 30 000 человек. Численность населения Венеции была в несколько десятков раз больше.
Название города действительно означает «Да, останься!» на местном диалекте кэчуа. Город основал Гарсия Мануэль де Карваяль, лейтенант армии испанского конкистадора Франсиско Писарро, 15 августа 1540 года.