Книга из человеческой кожи
Шрифт:
Я предупредил ее:
– Не делайте этого, мисс Марчелла. Господи всемогущий, да вы только дадите своему брату лишний повод.
Мингуилло Фазан
Людям, которые живут в сумасшедших домах, требуется совсем немного вещей. Им не нужны внешние атрибуты и украшения, чтобы выделиться: их империя уже создана и предписана. Небольшая плата смотрительнице, несколько недорогих угощений в корзине на день ее святой – вот и все, чего ожидают от приличной семьи для ее помешанной дочери или сестры.
На Сан-Серволо Марчелле не понадобится состояние, которое мой заблуждающийся отец планировал оставить ей.
Вскоре после того, как я разделался с маленьким доктором, появились все признаки того, что мочевой пузырь Марчеллы вернулся к своему прежнему озорному поведению, как случалось всегда, когда его владелица пребывала в отчаянии. Она отказывалась говорить даже с собственным братом. Она упорно смотрела в стену, ела мало и нерегулярно, и краски жизни отливали от ее лица, подобно снегу, тающему в заброшенной каменоломне. Это, уверял я своих жену и мать, были верные признаки furore in utero. [94]
94
Бешенство матки (итал.).
Мать похныкала немножко, после чего заявила, что за Марчеллой можно было быухаживать и дома. Я отправился в детскую, вытащил свою дочь из колыбельки и вернулся с ней в гостиную матери, после чего сгрузил ребенка ей на колени Парикмахер восторженно закудахтал, клятвенно уверяя, что малышка – самый чудесный ребенок на свете. Она была еще лысой, но когда-нибудь моя дочь непременно станет его клиенткой.
– Разве не прекрасна эта невинность? – пожелал узнать я. – Или ты готова рискнуть и пожертвовать ею, мама? Марчелла не может контролировать свои желания. Ты уже дважды сама убеждалась в этом. Неужели она остановится перед растлением нежной молоденькой племянницы? Можем ли мы мириться с таким кошмаром в своем доме?
– Разумеется, нет, – прошептала мама, держа девочку на вытянутых руках, словно та уже заразилась проклятием Марчеллы.
За дверями комнаты матери я по обыкновению сунул синьору Фауно монету за труды. Задержав руку, я заметил:
– Кстати, «Слезы святой Розы»… Я решил, что будет полезно на некоторое время приостановить их продажу.
– Это же наш самый ходовой товар… – запротестовал он.
– Появились кое-какие слухи, которые следует подавить в зародыше. Небольшая нехватка сейчас станет огромным стимулирующим преимуществом впоследствии, когда мы вернемся на рынок и повысим цену из-за его недостаточного количества. Скажите всем цирюльникам, чтобы они прекратили продажу немедленно. Остаток скиньте по дешевке, – на меня снизошло вдохновение, – Испанской мадам в Каннареджио и посоветуйте употреблять средство в тройных дозах.
Синьора Сасия вынуждена будет через неделю прикрыть свою лавочку, если не поймет, что вызвало сокращение ее поголовья.
– Но как же мои благородные клиенты? – не унимался мой Завитой и Надушенный Слуга. – Им не нравится, когда им отказывают. Они не привыкли к такому обращению.
– Мы скажем,
– Так даже лучше, – злорадно возликовал он.
И вот теперь я обрабатывал добрых братьев Сан-Серволо, как какие-нибудь нежные побеги, ведя их к свету в поводу их естественных склонностей.
В своем первом письме к священникам я признался в том, что в нашей семье наблюдается отсутствие равновесия. Я решил воспользоваться робкими потугами отца подвергнуть исследованиям мою собственную сущность. В том же письме я сообщил братьям, что много-много лет назад они могли поддерживать переписку с моим дорогим родителем по поводу одной проблемы у его ребенка. Этот ребенок, писал я, теперь вырос и превратился в неуравновешенную молодую особу, чье состояние угрожает счастью всей нашей семьи. К великому сожалению, моего отца уже нет среди нас. Поэтому я и хотел поступить так, как сделал бы он, – обратиться за советом к многоуважаемым друзьям нашей семьи, Fatebenefratelli,относительно природы недомогания моей сестры. Потому что, если с бедным созданием еще можно что-нибудь сделать, святые братья наверняка подскажут наилучший путь.
Я вызвал их интерес. Действительно, ведь прошли годы. Любой священник, который мог помнить моего отца, уже отошел или от дел, или в мир иной. Наполеон тщательно обчистил все архивы города и Церкви. Я рассчитывал, что никто не станет искать или не найдет следов действительной переписки. Тем не менее имя Фазан по-прежнему фигурировало в их бухгалтерских книгах, учитывая наши постоянные поставки коры хинного дерева и прочих перуанских фармацевтических деликатесов. Мне ответил некий падре Порталупи, вежливо интересуясь, чем он может помочь.
Тогда я сделал вид, будто меня одолевают сомнения. Я рассыпался перед ним в благодарностях, но запротестовал: «Возможно, я уже и так открыл слишком много. Некоторые тайны слишком темны, чтобы выпускать их наружу. Вне всякого сомнения, лучше оставить все как есть».
«Дорогой сын, – заверил меня падре Порталупи, – мы делаем здесь Божье дело. Мы сохраним в тайне внутренние страдания вашей семьи».
Получив подобное заверение, я проявил невиданную искренность и прямоту, пожалуй, даже большую, чем рассчитывал творящий добро святой брат. Я представил дело следующим образом: хорошо известно, что калеки, подобно служанкам и гувернанткам, имеют склонность к помешательству. И, подобно всем калекам, моя сестра страдает от психического расстройства, которое отражает ее физическое состояние. Я позволил себе легкий флирт с состраданием падре Порталупи, намекнув, что речь идет и о других вопросах, слишком чувствительных, чтобы поднимать их здесь.
И вновь священник ответил мне так, как я и надеялся: «Ничто не может вызвать у нас отвращение здесь, на Сан-Серволо. Прошу вас, поясните мне подробно, что именно беспокоит вашу сестру, сколь бы ужасным это ни было, и я сообщу вам, сможем ли мы помочь ей».
У Марчеллы, с горечью признавался я, развилось нарушение функции мочевого пузыря, выражающееся в том, что она мочится, когда ей в чем-либо отказывают. Поначалу я надеялся, что строгая и размеренная монастырская жизнь поможет ей. Но Наполеон разогнал монастыри, оставив сестру и далее прозябать нежеланной в нашем доме. Наша любящая мать, добавил я, попыталась повлиять на нее, излечить проблему добротой, но Марчелла – и ее мочевой пузырь – с каждым днем становились все настойчивее. У нее развилась мания. И я надеялся, что знаменитое водное лечение Сан-Серволо сможет ей помочь.