Книга колдуна
Шрифт:
В Дуур-Жаде она появилась пару лет назад, причем никому в точности не было известно, как и откуда. Одни говорили, будто ее купил в Валу-зии один из содержателей здешних домов терпимости, справедливо полагая, что столь привлекательная рабыня будет пользоваться немалой популярностью и следовательно принесет своему хозяину хорошие барыши. Более чем понятное желание… Однако, как утверждают все те же излишне осведомленные болтуны, сбыться ему оказалось не суждено. Хуже того, приобретение новой рабыни для утех едва не привело к полному разорению ее владельца. Как так получилось? История весьма удивительная.
Рассказывают, что все началось с того, что на новую рабыню не обращал внимания
В конце концов хозяин решился откровенно поговорить со своей рабыней. И та вроде бы кое в чем ему призналась. Более того, Амилия потребовала, чтобы тот незамедлительно даровал ей свободу, соблюдя при этом все необходимые на Дуур-Жаде правила и формальности. Иначе, по ее словам, многие несчастья обрушатся на его голову… Более того, она рассказала изумленному содержателю притона, что у себя на родине была высокопоставленной жрицей, до тех пор пока ее селение внезапно не было атаковано коварным и многочисленным врагом, а сама она не оказалась проданной в рабство.
Едва дослушав до конца эту историю, хозяин решительно отверг все ее просьбы о свободе, если он не получит назад свои деньги, так опрометчиво им потраченные на покупку Амилии. На что та охотно согласилась, но при одном условии. А именно: она их заработает не на торговле собственным телом, а каким-либо иным способом, например, гаданием или целительством. Будучи в весьма скверном настроении, хозяин, не подумав, решительно отверг все то, что она предложила.
«Либо ты будешь зарабатывать, раздвигая ноги перед каждым, кто готов за это заплатить, — твердо объявил он, — либо я прикажу отвезти тебя подальше в море и там утопить. Еще ни одна рабыня никогда не ставила мне никаких условий».
«Что ж, — ответила ему Амилия, — своим упрямством и гордыней ты сам навлек на себя большую беду. Не хочешь отпустить меня по-хорошему, получив назад свои деньги? Ты отпустишь меня все равно, и даже заплатишь мне за то, чтобы я от тебя ушла. Что же касается твоих угроз меня утопить, то можешь поверить мне на слово, из этой затеи ничего не выйдет.»
«Посмотрим!» — яростно бросил он в ответ.
И началось… В течение ближайших недель постоянные посетители его заведения постепенно забыли сюда дорогу. А про новых и говорить не приходилось. Их не было вовсе. Вдобавок, в заведении случился пожар. Доходы разом упали, без всякой надежды сколь-нибудь подняться хотя бы в отдаленном будущем.
Долго гадать о причинах обрушившейся на него лавины несчастий содержателю борделя не пришлось. Было и так ясно, что виною всему все та же несговорчивая рабыня. Тем более, что и она сама в разговорах с ним не скрывала, что приложила ко всему этому руку. И что в такой ситуации
После непродолжительных размышлений было решено Амилию и в самом деле утопить. Ведь не зря же ходило поверье, что если ведьму отправить на дно, то всему ее колдовству разом приходит конец.
Для выполнения столь ответственной миссии было специально нанято три здоровенных головореза из тех, кто и собственную мать с удовольствием утопит, если за это будет хорошо заплачено. Связанную Амилию усадили в лодку, чтобы отвезти подальше в море. Однако тут совершенно неожиданно возникло серьезное затруднение. Едва отвалив от берега, лодка несмотря на титанические усилия гребцов, упрямо возвращалась назад. И так получалось раз за разом. После десятой попытки наемники плюнули на столь бесполезное дело и даже вернули полученный от содержателя борделя задаток. Тот начал просить их прикончить непокорную рабыню любым другим способом, на их усмотрение. Но те прямо заявили, что скорее прирежут его самого, чем поднимут руку на эту колдунью, ибо, по их глубочайшему убеждению, убийство женщины обрушит на их головы самую суровую кару потусторонних сил, с которыми простым людям лучше не связываться.
Делать нечего. Разгневанный неудачами хозяин борделя после непродолжительного размышления решил собственноручно исполнить вынесенный им Амилии смертный приговор. Вооружившись кинжалом, он рванулся к ней с вполне понятным намерением перерезать горло несчастной рабыне. Однако неожиданно его собственные руки и ноги отказались ему повиноваться. Более того, рука, сжимавшая кинжал, совершенно самостоятельно отшвырнула его в сторону.
«Убирайся прочь, нечестивая ведьма! — взревел содержатель борделя, наконец-то уразумев, что как бы он ни старался, но причинить, какой-либо вред этой рабыне он не сможет. — Сгинь! Провались в ту треклятую преисподнюю, из которой явилась мне на погибель!»
Та в ответ назвала целый список обязательных условий, после выполнения которых она, так и быть, покинет его навсегда. Тот поначалу попробовал поторговаться. Но из этой попытки ровным счетом ничего не вышло. Пришлось, скрепя сердце и ругаясь на чем свет стоит, согласиться.
Вот так Амилия стала не только свободной, но и владелицей небольшого домика на улице Знахарей, где и начала заниматься целительством и предсказаниями. К ней зачастил разный люд, желавший не столько избавиться от недугов, сколько узнать о том, что ожидает их в будущем. Однако подобный ажиотаж продержался не особенно долго, ибо в отличие от своих коллег Амилия предсказывала будущее с удивительной точностью. Иными словами, все то, что она кому-нибудь однажды предрекала, имело обыкновение сбываться. Особенно если предсказание было неблагоприятным. Так что вскоре Амилию начали величать не иначе, как вестницей несчастий.
— Мне нужно оговорить с тобой, капитан Кулл, об очень важных вещах, касающихся тебя и меня, — прямо объявила Амилия атланту. — Это насчет того путешествия, в которое ты собираешься отправиться со дня на день.
— Откуда ты знаешь, куда я собираюсь? — прямо спросил Кулл. — Неужели весь Дуур-Жад сегодня только об этом и говорит?
— Нет, конечно, — улыбнулась Амилия. — Тем не менее, мне стало об этом известно. Надеюсь, ты не забыл, что я предсказательница, и причем не самая плохая. По крайней мере, никто не может сказать, что мои пророчества не сбываются.