Книга магов (антология)

Наумова Марина Всеволодовна

Коломбина совершила все, как загадал ей Казимир, — показала Рамзесику желтозубую свою улыбку, лязгнула щеколдочкой, застыла у двери, приняв оборонительную позу, — муха не пролетит без пропуска. Но Рамзесик был на своей волне, он красовался перед тусклым зеркалом, брал под козырек, лихо заламывал представительный головной убор на затылок.

— Это, доложу я вам, фигура! — причмокнул Казимир, бабочкой выпорхнув из спальни. — Околыш не болтается, кокарда горит… полный триумф! Двадцать целковых — и можно парад принимать!..

— Тут такое

дело, что и тридцатку отвалить не жалко! — подыграл ему заказчик, потом извлек из бумажного свертка ладненький френчик защитного цвета, а сапожки уже сидели у него на ногах, уже поскрипывали шаг за шагом. Портупейку Казимир накинул на него собственноручно, а потом все ладил да подтягивал, приговаривая, что обмундирование требует к себе особого подхода, уж это само собой, тут всякая определенность роль выдерживает, не желаете ли к тому же и погончики симпатичные прикинуть? Я их впрок заготовил, как чувствовал, что хорошему человеку не сегодня — так завтра пригодятся… Зачем же завтра, Казимир? Давайте их сюда! Неплохо, что еще я могу сказать? Умеешь, Казимир, высокому запросу соответствовать… что? что такое? почему ухмыляешься, рожа? как стоишь перед старшим по чину?

Денежный вопрос увял, как срезанная хризантема, когда вдруг стало ясно, что Рамзесик превратился в Рамзеса — и обратных превращений в ближайшем будущем не предвидится.

— Гляди у меня. Узнаю, что другим портупеи сооружаешь — в порошок сотру, — пригрозил Рамзее напоследок.

— Другим — никак невозможно-с! — отчеканил Казимир, едва не рухнув на колени.

— И вот что, братец, я теперь ухожу, а ты, пожалуй, изобрети для себя другое занятие. Попроще что-нибудь, брось ты это дело без сожаления.

— Бросит, ваше благородие! — Коломбина перекрестилась, потом суетливо завозилась подле щеколды, освобождая проход.

— И глядите у меня тут в оба! Чтоб ни-ни! Никакого шороху!

Когда они остались вдвоем, Коломбина уставилась на вечного пахаря, а тот опустился на корточки и начал ковырять ногтем половицу.

— Высокий чин, — сказала жертва пересортицы.

— Высокий, — согласился Казимир. — Все от погончиков зависит. Как погончики разукрасишь — так оно и получится.

— Хорошо получилось, — вздохнула Коломбина. — Умеют же люди в рост подыматься…

— Кто первым догадался мундирчик напялить — тот и командир.

— А ты когда догадаешься?

— Ну какая из тебя Коломбина?! — в сердцах воскликнул Казимир. — Коняга ты бесхвостая.

— Зато ты хвостатый — даже пятака не взял! С чем на рынок идти, идолище? Как теперь на жизнь зарабатывать будем?

Вечный пахарь молча отправился в спальню, растянулся на еще не прибранной постели, посмотрел на свои руки, показал их Коломбине: я и по фанере могу, меняй, женщина, вывеску. А потом собери всю кожу, какая в доме обнаружится, — ив подпол ее! И все лекала — туда же! Богоугодным ремеслом займусь, только успевай фанеру оттаскивать. Или я не вечный пахарь!

— Вечный, вечный, — сказала Коломбина

и пошла снимать вывеску, гласящую, что только в этой мастерской в кратчайшие сроки для вас изготовят неповторимые изделия из кожи — от генеральской портупеи до налокотников.

2

— Я — однолюбка, он — верный друг, — сказала молодая женщина и запнулась, но верный друг ободряюще кивнул, и женщина несмело продолжила: — Добрые люди надоумили: из нас получится неплохая пара. Так нам сказали. Мы тоже хотели бы никогда не разлучаться, жить долго и счастливо… Мы верим в свою звезду, сочетание однолюбки и верного друга считается классическим…

— Понимаю, понимаю, — участливо закивал вечный пахарь. — Прошу вас, присядьте… Стакан воды? Да вы рассказывайте, не стесняйтесь. В этом доме стесняться не надо.

Казимир и Коломбина были в белых халатах, вечный пахарь с настроеньицем потирал мозолистые руки — и это мягкое нетерпеливое потирание немало обнадеживало всех участников. Посетители присели на специально заготовленные стулья.

— Дело, по которому мы решили обратиться к вам, сами понимаете, весьма деликатного свойства… — заговорил верный друг, но однолюбка обратила на него свой ясный взор, исполненный непреходящего чувства однолюбия: позволь, я сама скажу…

— Воды подать или как? — спросила Коломбина.

— О нет, благодарю вас! — Однолюбка вынула из сумочки кружевной платок и начала комкать его, подбирая верный тон, слова; в мастерской запахло дорогими духами, а устоявшийся запах столярки сразу пожижел, расползся по углам. — Но мы хотим создать полноценную семью. Вы понимаете?

— Еще бы! — многозначительно крякнул Казимир.

— Чтобы все-все у нас было по-людски…

— Вы, деточка, говорите, говорите, уж мы поймем, — вмешалась Коломбина. — Мы тут уже всякого напонимали, и это ваше как-нибудь осилим…

— Вы ассистентка? — повернулась к ней взволнованная заказчица.

— И ассистентка тоже. Водички попьете?

Однолюбка снова смотрела на Казимира.

— В общем, нам посоветовали ваш акушерский пункт.

— Так, — сказал Казимир.

— У нас будет ребенок.

— Поздравляю! — Казимир забарабанил пальцами по столу. — и нечего было так волноваться. Дело-то житейское.

— Нам хотелось бы хорошего, славного мальчишку, — сказал доверительно верный друг. — Пацаненка на все сто!

— Или девочку, — заулыбалась однолюбка. — Если получится девочка — пусть будет девочка.

— Можно и девочку, — не стал возражать Казимир. — Но этот момент все-таки придется уточнить.

— Девочку, девочку! — радостно потребовала будущая мамаша. — Девочек должно быть больше, так статистика показывает… Мы будем ей косички заплетать, будем гулять с ней, в школу поведем.

— Косички, так и запишем. — Казимир сделал пометку в рабочем блокнотике.

— И глазки голубенькие — запишите!