Книга Марии Зажги Снега, Петников Григорий Николаевич

Книга Марии Зажги Снега

1920 г.

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Книга Марии

(1916–1919)

Пролог

Открываю небесный букварь, Поученья ночных повестей, Синевеет степей слепота На алмазном, осеннем кресте. Красотиной вестимых ночей Ты вспоешь в тополёвых ветрах… Но, о, чей в замуруд-знаменах Оржаными

летами почил Там в седейшей небесной пыли, Остывающей к вечеру дней Расплескались баюны земли У колен голубиной реки. Открываю певучий букварь, Знать по самому буреву дней Во былинах такая-ж туга, Как дивес соловьиная смерть.

Второй круг весны

И на становищах весны Установив живые влаги, Нежданно вырастают сны Первоцветением купавы. Такой же благовест реки! Такой же крест, — такой же отдых И на поветриях ольхи Хмельные буйственные вздохи. И владу холода прияв В развернутые мирозданья, Ты — нежная, немая явь И певческий твой вечен данник Природа северо устала Лелеять небытийно сны Стоветвием — столетье тала. Что явственная синь весны На изумрудные поруки Отдав в разлив иной февраль, Поет весеннейшею вьюгой По руслам рвущуюся даль.

Ветвь летнего ветра

Как летний раскинулся ветер На гор закипевших стадах, Как встали повстанцами недра, Как пела ручьями вода Что в былях поводьями встали Ее сребролистые тучи, Что взоры в речаные дали Толпой голубою кочуют — В талях воздушно немых, В пророслях росных купин Дух окрылен голубых Ростом певучих глубин.

Осенний пламень

Желтое вкраплено племя В пламень сгоревших берез, Дивеня белая пева — Осени широкоплечий рост. И первые зерные бармы На пролитое пламя полей Возложи златожарою марой, Знаком ясени — плодоносящий след. Радонеж! О, гореть невозбранно Краснолистьями этого дня И понять лепоту за пораду Радонегой былинной огня.

«В такую горячую весень…»

В.М. Синяковой.

В такую горячую весень, В такую певучую заросль Вошла — и раскинула песень Сплошной зацветающий парус. И стаем лазурного вымысла За мной чрез кленовую летопись Неслись на весны коромыслах Дремучие скрипы и шелесты. И в этой распевшейся прелести Апреля — летучее племя — Молвой дождевою от ветрости Срываясь, впивалося в землю. И там насыщаясь от чар ее Легла в золотистой обнове — И дней густолистое марево, Как повесть, как поросль кленовая.

Осиянь

Еще гроза не переспорит снов Косожских золотых песков, Но чуется твое

преображенье И в ливне лиственных речей Над лирнем радугой сближенья И перекинешься тогда На степь такою перекличкой Листов, сердец и ковылей Неизбываемое величье. И также будет ветр гореть Упругим лётом лен тревожа, И с смуглых плеч ее морей Опальный летень голубь сгложет. И горы голубые грома Нагромоздив в гудящий полумгле. Бросаешься в небесный омут, В младенчество апрельских лет.

Петербург

Ночь. — В сновидениях травы Росой раскинутые розы Весны, — раскованной Невы Запечатлен нетленный воздух О! в заморозках сна Прозрачных верб Смертельное похмелье Поющих сот — Блуждающая вышина В ночи настороженной отлетела. И вдруг снегами отбелев С полей, с нагорий, с дымных далей Развороживши изумрудный плен, Развернутые воды встали — И радость разведённых русл В каменноостровских уступах, Как будто отуманных уст По набережным раздумий Разлившись серебристой вьюгой Поверх неведомых сердец. Не вами ль явлен в невской туге Зимы неотразимый изразец!..

Твоих тишин

В. М. Синяковой.

Твоих тишин неуловимый вывод — Как обойти звенящую траву. Кропя ржавеющее жниво Росою осени, грустящей поутру. Напевом волхвующих иволг Поишь земли пьянящий шорох, Раздолий вылившийся вымах На сталью выгнутых озерах. И это серпень полевою волей Впрядет в озимое рядно Узоры плахт, родимый голубь. Влетевший в осени окно.

Из той же степи

А выйдешь пространствами ночи По следу рассыпанных рос И разве, что только на помощь Бытии понадвинулась поросль. А выйдешь в заставы и снова Смарагд отряхнувши жуков — Той степью стреножена овидь В поводьях тоской табунов. Сдвигая сутемь на затылок С копен зацветающих звезд, Что давечь кустами наплыла Во весь синевеющий рост. И вот ты, зажатая темью, Как дланью дымивших костров Огнями над ветлами теми Ночной раздвигаешь простор. Развеяв и вымыв прудами Поветрий и трав перегной Поляжешь печалой рудою В ночное бескрайних брегов.

Петербург, 20.

«И был простор, и был раскован…»

И был простор, и был раскован Литавр подкравшегося грома И как сребрян ватаге конной Разгон стенающих черев Слепым находом повечерий Его синеющая мгла Поволжьем лиственным поверя Литой молитвой полегла. Связавши зябкою рекою Взведешь помолнья, и тогда Какою ёмкою тоскою Взыгравший двинешь синепад?

1 2 3