Книга Мечей (сборник)

Мартин Джордж

Вскоре посланник увидел, что их не переубедить.

– Я позабочусь о лошади и проведу здесь ночь, – тихо сказал он. – Если вам нужна помощь в укреплении домов или этого сарая, я помогу. Но если вы не подготовитесь сами, я ничего не смогу для вас сделать. Не только ваша деревня была перекована. Король отправил меня в Шрайк. Здесь я оказался случайно.

– Мы знаем, как позаботиться о своих людях, – подал голос старик Хэллин. – Если Килин вернется, он по-прежнему будет моим сыном. С чего я должен отказывать ему в пище и крове?

– Думаешь, я убью собственного отца, потому что он заботится о себе? Да ты спятил! Если король Шрюд шлет нам такую помощь, мы лучше обойдемся без нее!

– Кровь – не

водица! – крикнул кто-то, и внезапно все сердито загалдели.

Усталые морщины на лице посланника стали глубже.

– Как пожелаете, – произнес он безжизненным голосом.

– Это уж точно! – рявкнул Карбер. – Думал, никто не заглянет в сумы на твоей лошади? Они набиты хлебом! Однако, даже видя наше отчаянное положение, ты промолчал и не предложил поделиться с нами! И кто здесь жесток и эгоистичен, а, Фитц Чивэл Видящий? – Карбер вскинул руки и крикнул толпе: – Мы просим короля Шрюда о помощи, а он посылает нам одного человека, причем бастарда! Который прячет хлеб, что мог бы наполнить желудки наших детей, и говорит нам убивать родных! Такая помощь нам не нужна!

– Надеюсь, вы его не трогали, – сказал посланник. Его глаза, прежде такие искренние, стали холодными и темными. – Хлеб отравлен. Он для перекованных в Шрайке. Чтобы покончить с ними и положить конец убийствам и насилию.

Карбер онемел. Потом завопил:

– Убирайся! Немедленно убирайся из нашей деревни! Хватит с нас тебя и твоей помощи! Проваливай!

Видящий не испугался. Он оглядел собравшихся, потом сошел с ящика.

– Как пожелаете. – Он говорил негромко, но его слова разнеслись по коптильне. – Если вы не поможете себе сами, я вам ничем помочь не смогу. Я уезжаю. Когда покончу с делами в Шрайке, вернусь той же дорогой. Возможно, тогда бы будете готовы меня выслушать.

– Это вряд ли, – фыркнул Карбер.

Королевский посланник медленно зашагал к двери. Он не клал ладонь на рукоять меча, однако толпа отпрянула. Таура была среди тех, кто последовал за ним. Его лошадь по-прежнему была привязана снаружи. Одна сума была приоткрыта. Мужчина задержался, чтобы затянуть ее. Потрепал лошадь по шее, отвязал, сел в седло и уехал в темноту, не оглядываясь. Уехал тем же путем, что и прибыл, и звук копыт его лошади постепенно затих в ночи.

К утру дождь не прекратился, и день тянулся медленно. Никто из похищенных не вернулся. Красный корабль больше не стоял на якоре у края бухты. Джелин начал командовать семьей Тауры. Ее мать помогала с готовкой, а Джеф таскал доски, которые можно было использовать для ремонта или очага. Когда Таура вернулась с вахты, Джелин велел ей присмотреть за капризным ребенком, чтобы его жена Дарда могла отдохнуть. Кордел был избалованным сопливым двухлетним карапузом, который ковылял, опрокидывая вещи, и визжал, когда его ругали. Его одежда была вечно грязной, и Таура должна была стирать запачканные пеленки и развешивать на просушку над очагом. Как будто что-то могло высохнуть в промозглые, сырые дни после нападения. Когда Таура жаловалась, мать торопливо напоминала ей, что кому-то приходится ютиться под рваными парусами или спать на грязном полу рыбной коптильни. Она говорила тихо, словно боялась, что Джелин услышит жалобы Тауры и выгонит их. Мать сказала Тауре, что той следует с благодарностью помогать по хозяйству в доме, где их приютили.

Таура не испытывала ни малейшей благодарности. Ее раздражало, что мать готовит и убирает в чужом доме, будто служанка. Еще хуже было видеть, как Джеф бегает за Джелином, желая угодить, словно щенок. Джелин обращался с ним ужасно. Гонял мальчишку туда-сюда, насмехался и дразнил его, а Джеф истерично смеялся над издевательствами. Джелин использовал парня, словно осла, и, проведя день в попытках

поднять со дна лодку Джелина, оба вернулись домой мокрые и усталые. Джеф не жаловался; напротив, он лебезил перед Джелином. Он никогда не вел себя так с отцом; их отец держался отстраненно и неприветливо как с сыном, так и с дочерью. Может, отец и не был любящим, но даже такому дураку, как Джеф, не следовало так скоро его забывать. Скорее всего, отец до сих пор был жив. Таура молча кипела от ярости.

Но следующим вечером стало еще хуже. Мать приготовила рыбную похлебку, больше похожую на суп, чтобы хватило на всех. Похлебка была жидкой и серой, из мелких рыбок, пойманных с берега, и крахмалистых корневищ бурой лилии, что росла на скалах, и бурых водорослей и крохотных моллюсков с пляжа. Она пахла отливом. Им пришлось есть по очереди, поскольку мисок на всех не хватало. Таура с матерью ели последними, Таура получила крошечную порцию, а матери пришлось выскребать котел. Когда Таура медленно хлебала жидкое варево с кусочками рыбы и корневищ, Джелин тяжело уселся напротив нее.

– Нужно это менять, – резко сказал он, и мать Тауры безмолвно ахнула.

Таура смерила его бесстрастным взглядом. Он смотрел на нее, не на мать.

– Очевидно, этот дом недостаточно велик. В нем не хватает еды, не хватает постелей и места. Итак. Либо мы найдем способ их обеспечить, либо придется попросить кого-то уйти.

Мать молчала, вцепившись в край стола обеими руками. Таура покосилась на нее. В глазах матери была тревога, рот крепко сжался, словно сумка на завязке. Отсюда помощи не дождешься. Не прошло и пяти дней, как забрали отца, а мать уже от нее отказалась. Таура встретилась глазами с Джелином и, гордясь тем, что голос не дрогнул, сказала:

– Ты имеешь в виду меня.

Он кивнул:

– Присмотр за маленьким Корделом тебе явно не по нраву. Как, впрочем, и ему. Ты стоишь в дозоре, но это не приносит ни еды на стол, ни дров в поленницу. Ты игнорируешь дела, которые нужно делать, а то, о чем мы тебя просим, делаешь неохотно. Большую часть дня ты дуешься у очага.

От перечисления ее грехов Тауру охватил холод. У нее зазвенело в ушах. Молчание матери было обвинением. Брат стоял в стороне, уставившись в пол. Ему было стыдно за нее. А может, страшно. Они оба считали, что Джелин прав. Оба отступились от своей семьи, когда отдали Джелину отцовский меч. Джелин все говорил и говорил, предлагая ей прибиться к людям, что во время отлива искали на пляже мелких моллюсков. А может, отшагать четыре часа до Ширтона, вдруг там найдется для нее работа, что-то, за что ей будут платить несколько монет в день, чтобы она могла приносить в дом еду. Таура не отвечала ему и не позволяла лицу дрогнуть. Когда он наконец умолк, она сказала:

– Я думала, наше проживание здесь оплачено вперед. Разве ты не получил меч моего отца в прекрасных кожаных ножнах, с девизом моей семьи? Он гласит: «Следуй за сильным»! Это хороший меч, он сделал в Баккипе. Отец носил его, когда служил в гвардии короля Шрюда, когда был молод и здоров. А теперь меч, который должен был достаться мне, принадлежит тебе!

– Таура! – выдохнула мать, но это был упрек дочери, а не потрясенное осознание собственной вины.

– Неблагодарная сучка! – ахнула жена Джелина, а тот спросил:

– Ты можешь питаться мечом, глупое дитя? Он может укрыть тебя от дождя или согреть тебе ноги в снегопад?

Она открыла рот, чтобы ответить, но тут они услышали крики. Кричали неподалеку. Кто-то пробежал мимо дома, задыхаясь от визга. Таура первой вскочила на ноги и распахнула дверь, чтобы выглянуть в дождливую ночь, в то время как Джелин с Дардой завопили:

– Закрой дверь и запри ее!

Как будто их ничему не научили те люди, что сгорели заживо, когда пираты подожгли деревню.