Книга монстров
Шрифт:
— А сколько тебе лет? — спросила я невпопад, толком не понимая, как реагировать. Надо было что-то сказать, разорвать эту вязкую пелену недоброго молчания, оно затягивало, совсем как разум Каирнов.
— Пятьдесят шесть, зачем тебе? — Удивился Аттикус или нет, но ответил без промедления. Тоже был рад, что я увела разговор в сторону? Сложно, сложно. Очень сложно, я плутаю как в катакомбах.
— Так, — уклонилась я от ответа. — Гус тебе небезразличен, но ты ходишь по пятам за мной, а не за ним? Почему, раз ты боишься за него?
Вопрос
— Мой голос как пристрастной персоны не был засчитан на голосовании. Рем, как ты понимаешь… — он досадливо поморщился. — Хотел я Гуса предупредить, но… не увидел смысла.
— А я? — кружка с кофе оказалась спасением, без нее можно было утонуть в той тихой, тщательно скрываемой боли, что звучала в его голосе.
И все равно это была роль кукольника. Верю тому, кто дергает ниточки.
— Я не думал, что ты такая, Дайан, — прошептал Аттикус. — Неопытная и маленькая. Оборотень, а тем более сбежавший из стаи и выживший, как правило, значит опасный и сильный оборотень. И у меня нет предубеждения — в ордене есть Тени, женщины, которые будут пострашнее и меня, и Рема, возведенных в квадрат. А когда увидел — помочь уже не мог.
Резко и натужно взвыл ветер и бросил в окно пригоршню грязи — вновь начинался шторм, что за июнь такой, тоскливо подумалось мне. Ни единой радостной мысли, только горе и кровь. И вот Аттикус… такой. Кукловод и кукла в одном лице, книга, на которой цепи и амбарный замок. И привязанность к Гусу, откуда в такой глыбе льда место для чувства?
Мое чутье — то, что оставалось еще после превращения, ничего не имело против того, что я собиралась сделать. Мое тело не возражало, а разум был занят другим.
Я отставила кофе и протянула к Аттикусу руку, чтобы прикоснуться, но не поддержать, нет. Зачем? Прикоснуться еще один раз, прежде чем я уйду. Кто знает, увидимся ли мы снова — наверняка да, но тогда все будет по-другому. Он будет Тенью, а не растерянным человеком, явно пытающимся справиться с беспокойством и горечью. Тенью без каких-либо моральных границ, с которым мне не по пути. Он прав, я совсем молода и неопытна, мне стоит поверить тем, кто мудрее меня и никогда не желал мне зла.
Но в следующий момент Аттикус сделал то, что вдребезги разбило мою решимость и оставило силу воли лежать побежденной.
— Ты примешь мое предложение, Дайан? — он так серьезно посмотрел на меня — без просьбы, без боли, но наконец-то там, за серостью глаз, проглядывало что-то человеческое. Что-то нормальное. — Просто так, без платы, без услуг, я никогда ни о чем не попрошу тебя. Всего лишь хочу…
Аттикус
— …Гус был таким же, как ты — простым и честным, осторожным. И я сломал его жизнь, пытаясь дать лучшее, что было во мне. Насильно, не спрашивая, хочет ли он. Этой ошибки я больше никогда не повторял. И, может быть, потом ты сможешь помочь ему, если захочешь. Покажешь мне, как нужно… Извини, глупости все это.
Он тряхнул головой, а я так и застыла с вытянутой рукой в нелепой позе. А за окном расходился яростный ветер. Я ведь собиралась куда-то идти, не правда ли?
Но вместо этого неуклюже потянулась и позволила себя поцеловать.
Аттикус неторопливо и обаятельно втирался в мое доверие, практически не прилагая к этому усилий. Хотя кто его знает, может, и прилагая. Самое страшное — ему даже не было необходимости врать. Наверное... Стоило только увидеть хоть краешек его настоящего, как все сомнения — не уходили, нет, а становились неважными. Я наконец увидела то, что увидеть давно хотела — что Аттикус человек, не голем, идущий к своей цели, а человек. Пусть и глубоко внутри. Но что это мне в итоге дало?
Аттикус бережно привлек меня к себе и провел рукой по волосам.
— Я боюсь, что не уловила сути вашего с Гусом конфликта, — пробормотала я ему в рубашку.
Аттикус фыркнул мне в макушку.
— Я слишком давил, выжимал из него все, что видел. И вот тебе известный результат… Но ты мне не ответила.
— Зачем тебе я, все это нелепое обучение? Я ведь не способна к магии. Ты… — я чувствовала себя жутко несчастной и одновременно счастливой, ощущая, как его руки меня обнимают. — Ты был откровенен, но опять не о том. О чем ты думаешь, а?
— О тебе. И о нас. Я всего лишь нашел повод видеть тебя, когда причины следить за тобой закончатся. И все остальное тоже правда.
Я не смогла не улыбнуться и подняла голову, встретившись с ним взглядом.
— Это гораздо приятнее, чем думать о проблемах.
— Но разве тебе нужен повод видеть меня?
— Он нужен тебе, глупая. Я же вижу, — Аттикус погладил холодной рукой меня по лицу.
Захотелось прижаться к его ладони, но я не пошевелилась. Было страшно и непривычно, никогда еще взаимоотношения с мужчинами не заходили так далеко.
— Ты меня немного пугаешь… — призналась я. — И я себя тоже пугаю.
Все стало слишком зыбко. Только что мы говорили о Гусе и вдруг вступили куда-то совсем не туда. Рассудок не затыкался, подбрасывая слова Самуэля, Гуса, Рема, да, даже Рема. «Меня вам не жалко? А Гуса?» Конечно же, нет. А Гус? «Мне не хотелось бы прибегать к силе». Но это опять не то.
Я зачем-то кивнула, не зная, что еще сказать, прижалась к Аттикусу сильнее и закрыла глаза. Голова шла кругом от такой близости, от поцелуя, от поднимающегося внутри влечения. Тишь знает, что это такое, но этого мне нельзя, пока на мне брачный браслет.