Книга начал
Шрифт:
Во-первых, надо лечь на кровать и свить себе гнездышко из подушек и стеганого одеяла. Во-вторых, она немножко пьяна. А в-третьих, ей совсем не хочется заносить в свой список все то, что вертится сейчас у нее в голове. Куда труднее будет смеяться над своими полуночными бредовыми мыслями, если оформить их в слова и записать чернилами на бумаге.
На самом деле ей сейчас хочется одного – поскорее забыться сном, хотя женщина и понимает, что до этого ей так же далеко, как до Нортумберленда. Поэтому Джо пытается сосредоточить мысли на чем-то одном. Она думает о том, что говорил Ландо про свою жену Сашу, назвав ее
Джо вспоминает о тетради Малкольма и его заметках, посвященных Уильяму Фойлу. Такое ощущение, будто их она тоже позаимствовала у друга. Фойл был родом из Ист-Энда. Он пытался поступить на государственную службу, но провалил экзамен и остался с кучей ненужных больше учебников. И тогда Уильям обнаружил, что на свете есть люди, которым нужны подержанные книги, причем по самой разной тематике. Вот так его провал превратился в процветающий книжный бизнес. Вглядываясь в темноту, Джо хмурится. Можно ли назвать ее поступок «заимствованием»? Ведь читать тетрадь Малкольма ей никто не предлагал.
Но ведь сороки и подворовывают иногда?
Мысли Джо несутся дальше. Есть и другие воспоминания – о том, что ей когда-то говорили друзья, и потом эти слова навсегда остались в ее сердце. Слова ценнейшие, в которых отражается образ друга, который их ей подарил. Такие подарки стоит хранить, даже если что-то в них кажется странным или незначительным.
«Сезанн оказал на других художников огромное влияние, и его работы положили начало кубизму» – слова кузины Элис, которая сейчас работает в Нью-Йорке.
«Шокирующий розовый цвет впервые был популяризирован в тридцатые годы итальянским дизайнером Эльзой Скиапарелли» – слова Люси.
«Урожай бобов лучше всего собирать в не слишком сухую погоду; иначе они обретают свойство отскакивать от всего на свете, и собирать их становится очень трудно» – слова Адама, ее первой любви, из Школы молодых фермеров.
«Пыльца лилий для кошек ядовита» – слова Джорджии из университета, которая, получив диплом, наплевала на математику и занялась цветоводством. С ней Джо в конечном итоге потеряла связь.
«„Фестив-500“ – это пятисоткилометровый велопробег, который стартует на Рождество, а финиширует в Новый год» – слова Финна.
И снова мысли ее возвращаются к Финну.
Джо пытается их отогнать, но в ответ получает бурный поток новых мыслей, заливающих ее сознание: «Эрик-викинг… какой все-таки странный человек. И неаккуратный. Но ест он довольно опрятно и беззвучно, и это очень даже неплохо. Готова поклясться, что он храпит. Почти наверняка. Глаза у него поразительные. Да и фигура тоже ничего. Я не особо обижаюсь, когда меня поддразнивают. Нет, я совсем не люблю, когда меня поддразнивают. Чувствую себя дурой. Ландо любит его. Ландо мне очень нравится. Интересно, мама была бы против татуировок? Люси татуировки нравятся… и он бы ей тоже понравился. Его руки… Забудь. Он для тебя слишком молод». Потом продолжает уже шепотом: «Не хочу жить в Лондоне. Он ведь оптик и мог бы работать где угодно. Станем ли мы рассказывать о сегодняшнем вечере нашим детям?»
Джо гонит все эти мысли прочь. От них она впадает в отчаяние
Охваченная смятением и тревогой, Джо лежит, окруженная мраком, но в этом мраке все же есть просвет. Искорка.
Джо закрывает глаза и пытается ее удержать.
И тут до нее вдруг доходит.
В это мгновение она верит в то, что сможет возненавидеть Джеймса.
Ведь он был во всем не прав. Еще задолго до своих слов: «Дело не во мне, дело в тебе». И она не была безрассудной, когда убеждала себя, что это все мелочи, что не стоит поднимать шум из-за таких пустяков, – думать так было неправильно.
Джо матерится, очень громко, нарушая тишину комнаты.
И только когда она уже почти засыпает, пожелав дяде Уилбуру доброй ночи (и извинившись за мат), в голове мелькает окрашенная первыми сполохами сна шальная мысль. А разве сама она не бежит и от Финна тоже?
От Финна, младшего брата Люси.
Глава 14
Финн прибывает в город
Дорогая Люси,
раз уж тебе понравился мой рассказ о полицейском, мне захотелось поведать тебе еще об одном своем покупателе. Это мальчик лет тринадцати, иногда по пути из школы домой он заглядывает ко мне в магазин. Он всегда один, и поначалу мне казалось, что он стесняется признаться мне в своей любви к перьевым ручкам. Но после нескольких визитов он понемногу со мной разговорился. И признался, что у него собралась целая коллекция из четырнадцати ручек.
Однажды вместе с ним в магазине случайно оказалось еще два человека – товарищи дяди Уилбура по шахматному клубу, – и я сделала очень важное открытие. Один из товарищей Уилбура случайно обронил какое-то замечание, и тут выяснилось, что Ранбир – так зовут этого мальчика – не меньше, чем коллекционировать ручки, любит играть в шахматы. Но беда в том, что у него нет друзей, с которыми он мог бы играть. Ну да, смущенно пробормотал паренек, друзей у меня совсем мало, и хватит об этом.
А потом Ранбир и эти двое взрослых мужчин принялись обсуждать проблемы сицилианской защиты, а также испанский дебют и защиту Руи Лопеса. В итоге мужчины пригласили Ранбира в шахматный клуб, который собирается каждый четверг.
Это было неделю назад. А сегодня Ранбир зашел ко мне в магазин поведать об этом приглашении и принес свою коллекцию перьевых ручек. Он хранит их в специальном сворачивающемся пенале, который сшила для него мама. Парень выглядел таким счастливым – намного счастливее, чем прежде, – что мне захотелось плакать.
С любовью,
Написать письмо Люси – это все, что Джо может сейчас сделать. После сообщения о приезде Финна на душу ее камнем легло чувство огромной вины перед подругой. Уже не в первый раз, когда она пишет ей письмо, Джо охватывает чувство, будто она совершает некий тайный акт искупления. И в голову снова приходит мысль, что список всего, что она скрывает от Люси, становится уже порядочно длинным.
Конец ознакомительного фрагмента.