Книга Нового Солнца. Том 2
Шрифт:
– Водалус мертв. Неужели ты думаешь, что, владея таким червем, я позволила бы ему обмануть меня и остаться при этом в живых? Они бы забрали тебя. А теперь я отпущу тебя на свободу, потому что подозреваю, куда ты направишься. Но в конце концов ты опять попадешь ко мне в руки, как уже было, когда наши птериопы вырвали тебя у эвзонов.
– Значит, ты спасаешь меня исключительно из ненависти ко мне? – сказал я, и Агия кивнула. Думаю, точно так же Водалус ненавидел ту часть меня, что некогда была Автархом.
Или скорее он ненавидел свое представление об Автархе, ибо в меру собственных способностей хранил верность настоящему Автарху, которого считал своим
– Как ты оказался здесь? – спросил я его. – Ведь ты чуть не погиб в эту эпоху, и я знаю, что тебе приходится несладко под нашим солнцем.
Он улыбнулся. Хотя губы его были зелеными, зубы оставались белыми и мерцали при слабом свете.
– Мы – твои дети и не уступаем тебе в порядочности, хотя и не убиваем ради пропитания. Ты дал мне половину своего камня, того, что разгрызает железо, и подарил мне свободу. По-твоему, что я стал бы делать, когда освободился от оков?
– Я думал, ты вернешься в свое время, – ответил я. К тому времени я уже настолько оправился от наркотического дурмана, что стал опасаться, как бы наш разговор не разбудил асцианских солдат. Но пока я ничего не видел – только темные, взметнувшиеся ввысь стволы деревьев.
– Мы не останемся в долгу у наших благодетелей. Я носился взад-вперед по коридорам Времени в поисках момента, когда ты тоже окажешься в заключении, чтобы затем освободить тебя.
Мне не сразу пришло в голову, что ответить на это. Наконец я произнес:
– Не можешь себе представить, как странно я себя чувствую, узнав, что кто-то рыскал в моем будущем в поисках возможности сделать для меня добро. Но теперь, когда мы квиты, ты, конечно, понимаешь, что я помогал тебе вовсе не в расчете на твою помощь.
– И все-таки ты хотел, чтобы я помог тебе найти эту женщину, только что оставившую нас, женщину, которую ты находил с тех пор несколько раз. Однако тебе следует знать, что я был не один: там есть и другие искатели. Я пришлю тебе парочку. К тому же мы с тобой еще не квиты, ведь хотя я и нашел тебя здесь в заключении, эта женщина тоже не теряла времени и освободила бы тебя без моей помощи. Итак, мы еще встретимся.
С этими словами он отпустил мою руку и шагнул в том направлении, которое я никогда не замечал до тех пор, пока там не растворился корабль, стартовавший с верхушки замка Балдандерса. Наверное, я видел его лишь в тот миг, когда оно совпадало с выбранным кем-то курсом. Зеленый человек тотчас же повернулся и бросился бежать, и, несмотря на тусклый свет раннего утра, я еще долго наблюдал за его бегущей фигурой, озаряемой прерывистыми, но довольно регулярными вспышками. Наконец он окончательно превратился в темную точку; но затем, когда я решил, что эта точка вдруг начала расти, у меня создалось впечатление чего-то огромного, мчащегося мне навстречу по удивительно угловатому тоннелю.
Этот корабль был гораздо меньше, чем виденный мною прежде. И все же – достаточно велик, чтобы, ворвавшись в поле нашего сознания, разом задеть планширами несколько стволов гигантских деревьев. В корпусе появилось отверстие, и трап, намного
По трапу сошел мастер Мальрубиус, а вслед за ним – мой пес Трискель.
И в тот же миг я вновь обрел контроль над своей личностью, которой, в сущности, не управлял с тех пор, как выпил альзабо в компании с Водалусом и вкусил плоть Теклы. Дело не в том, что меня покинула Текла (в действительности я и не мог желать ее ухода, хотя понимал, что во многих отношениях она была жестокой и глупой женщиной) или исчез мой предшественник, чей разум состоял из сотни разумных компонентов. Нет, той прежней, простой структуры моей одинокой личности больше не существовало; однако новая, сложная структура уже не ослепляла меня и не приводила в смущение. Пусть возник лабиринт, но я был хозяином и даже строителем этого лабиринта, приложившим руку к каждому из его переходов. Мальрубиус прикоснулся ко мне, потом взял мою ладонь и поднес к своей холодной щеке.
– Так, значит, ты реален, – сказал я.
– Нет. Мы почти то, что ты думаешь, – силы, наблюдающие за сценой сверху. Но не вполне божественной природы. Ты же, полагаю, – актер.
Я покачал головой.
– Разве ты не узнаешь меня, мастер? Ведь ты учил меня, когда я был ребенком, а потом я стал подмастерьем гильдии.
– И все же ты, ко всему прочему, актер. Да, ты вправе считать себя актером не меньше, чем кем-либо другим. Ты только что сошел с подмостков, когда мы беседовали с тобой на поляне неподалеку от Стены; а в следующий раз мы видели тебя в Обители Абсолюта, и ты снова играл на сцене. То была хорошая пьеса; мне хотелось бы досмотреть ее до конца.
– Ты был среди зрителей?
Мастер Мальрубиус кивнул.
– Как актер, Северьян, ты наверняка понял мой недавний намек. Я имел в виду некую сверхъестественную силу, которая персонифицируется и привносится на сцену в последнем акте, дабы пьеса могла окончиться хорошо. Говорят, к этому приему прибегают лишь плохие драматурги, но те, кто так считает, упускают одну деталь: лучше уж иметь ту, притянутую сверху за веревку, и получить пьесу с хорошим концом, чем не иметь ровным счетом ничего, да вдобавок еще и пьесу с плохим концом. Вот тебе наша веревочка, Северьян, много веревок, а также прочный корабль. Взойдешь на борт?
– Так вот зачем это обличье? Чтобы я доверился тебе?
– Да, если угодно. – Мастер Мальрубиус кивнул, а Трискель, который сидел у моих ног и глядел мне в лицо, вскочил и пробежал, подпрыгивая на трех ногах, ровно до середины трапа, потом остановился, обернулся и завилял обрубком хвоста, вперив в меня такой умоляющий взгляд, какой встречается лишь у собак.
– Я знаю, ты не можешь быть тем, чем кажешься. Возможно – Трискель, но только не ты. Я видел, как тебя хоронили, мастер. Твое лицо – не маска, но где-то маска все же есть, и под этой маской ты – тот, кого простые люди называют какогенами, хотя доктор Талос объяснил мне однажды, что вы предпочитаете зваться иеродулами.
Мальрубиус снова положил свою руку на мою.
– Мы не стали бы обманывать тебя, если бы могли. Но я надеюсь, ты сам готов обмануться, на благо себе и всему Урсу. Сейчас какой-то наркотик притупляет твой разум (гораздо сильнее, чем тебе кажется), как некогда ты был во власти сна, когда мы беседовали с тобой на лугу возле Стены. Если бы не действие наркотика, у тебя, возможно, не хватило бы смелости пойти с нами, даже если бы ты видел нас, даже если бы здравый смысл подсказывал, что тебе следует поступить именно так.