Книга о Боге
Шрифт:
Вернувшиеся с победой, солдаты и их родные радовались, но никто не пришел к нам поблагодарить Бога. Поскольку ходили упорные слухи о том, что один унтер-офицер получил орден Золотого Коршуна, а некоторым солдатам было выплачено крупное единовременное денежное пособие, в дядиной семье поговаривали, что эти люди, наверное, боятся, как бы учение Тэнри не отняло у них деньги. Бабушка и тогда искренне их жалела: несчастные люди, говорила она, они и не подозревают о том, что Бог все видит. Впрочем, рыбацкие жены и потом частенько ночами прибегали к бабушке, особенно когда вдруг налетал западный штормовой ветер и в деревне поднимался переполох — как бы не случилось какой беды с рыбаками, вышедшими на ночной лов…
В то время дядя, выполняя указания деда, пожелавшего, чтобы я стал рыбаком, начал воспитывать меня в соответствующем духе. Даже зимой он не позволял мне надевать хаори [3] , говоря: «Раз ты теперь рыбак…» Гэта [4]
3
Хаори — принадлежность парадного платья, верхняя накидка.
4
Гэта — японская деревянная обувь — сандалии на подставке.
5
Бон — праздник поминовения душ усопших, празднуется обычно в середине июля.
6
Хакама — широкие штаны, принадлежность парадного платья.
Существовало и еще одно обстоятельство. В тот день, когда страна провожала в последний путь Хиробуми Ито [7] , старый учитель, который вел в нашей школе младшие классы, положил ладонь мне на голову и ласково сказал: «Вот видишь, князь Ито в детские годы тоже был беден, но прилежно учился и стал в конце концов человеком, которого хоронят за счет государства. Ты тоже имеешь отличные способности, и пусть ты беден, ты должен поступить в среднюю школу, усердно учиться и стать человеком, приносящим пользу своей родине». Потом в деревню провели электричество, и ночи словно бы перестали существовать. Помимо изумления, я испытал еще и острую радость от того, что был теперь свободен от тягостной ежедневной обязанности чистить ламповые стекла. Именно тогда молодой учитель, бывший нашим классным руководителем, рассказал мне, что электрическую лампочку изобрел Эдисон, что это благодаря ему стало светло во всем мире и люди всегда будут ему благодарны. «Вот и ты, — сказал он мне совершенно серьезно, — должен учиться и, выучившись, порадовать мир каким-нибудь изобретением, но для этого тебе обязательно надо попасть в среднюю школу». Все это укрепляло меня в моем тайном решении непременно продолжить свое образование. Я открыл эту тайну только одному человеку — моей доброй, ласковой тетушке, я рассказал ей о своем желании, когда заканчивал шестой класс, она же только молча кивнула в ответ и — уж не знаю, как она исхитрилась это сделать, — справила мне хакама и раздобыла где-то старую фуражку. Вручая мне все это, она сказала:
7
Хиробуми Ито (1841–1909) — один из известных политиков эпохи Мэйдзи.
— А ведь если бы твой отец не помешался на этом своем Тэнри, ты бы запросто поступил в среднюю школу и тебе давно бы уже купили хакама и фуражку.
— Тетя, это все для средней школы? — запрыгал я от радости. — Вот увидишь, я обязательно стану знаменитым человеком и отблагодарю.
Фуражка была старая и немного велика мне, но я подложил внутрь бумагу и все равно носил ее.
Вскоре после этого к моему деду зашел директор школы и долго с жаром убеждал его отдать меня в среднюю школу. Дед позвал меня в комнату и, для начала почтительно поблагодарив директора, принялся подробно рассказывать ему о нынешнем состоянии дел нашей семьи, о неписаных законах деревни, кончил же тем, что все это вместе взятое исключает всякую мысль о моем дальнейшем образовании, и попросил директора пристроить меня учеником где-нибудь в городе, потому что становиться рыбаком я не хочу.
Когда директор ушел, дед позвал бабушку и тетю к очагу и в их присутствии вынес мне следующий приговор:
— Раз ты не желаешь быть
— А нельзя мне все-таки пойти учиться в среднюю школу?
— Какая там школа, дурак, разве могут в ней учиться те, кому жрать нечего? Кто тебя возьмет туда без денег?
— А если кто-нибудь заплатит за мое учение, вы мне разрешите ходить в школу?
— Да кто заплатит-то? Директор школы, что ли?
— Бог даст мне денег, чтобы учиться.
— Бо-ог? Бог даст тебе денег? Да Он только отнимает деньги у таких дураков, как ты. Вот твой папаша попался ему на удочку, и мы теперь нищие. Благодари за все своего папашу…
Побоявшись, что он ударит меня своей трубкой — так он разозлился, — я промолчал, но в глубине души был уверен, что Бог обязательно пошлет мне денег на учение, и перед тем, как лечь спать, упал ниц перед бабушкиным святилищем и помолился, чтобы утром на ритуальном столике оказалась пачка ассигнаций.
Утром, едва открыв глаза, я бросился к столику, но никаких денег не обнаружил. Прошла еще неделя, я каждое утро подходил к столику, но ничего не находил, поэтому в конце концов меня стали одолевать сомнения: «А где, собственно. Он находится, этот Бог?» В конце концов сообразив, что Он, очевидно, на небе, я вышел на берег реки Каногавы и, устремив взгляд к небу, стал молиться: «Боже, прошу Тебя, брось мне немного денег!»
На берегу реки у меня ничего не вышло, и я направился к морю, где снова стал молиться. Потом, подумав, что надо максимально приблизиться к небу, поднялся на высившуюся над морем гору Усибусэ и с ее вершины громко воззвал к Богу. Я взывал много раз подряд и, с надеждой глядя в небо, ждал, но оттуда так ничего и не упало.
«Значит, Бога все-таки нет», — подумал я, и эта мысль сокрушила мое детское сердце. Вскоре к деду пришел мой классный руководитель и стал уговаривать его отдать меня в среднюю школу. Дед повторил ему все, что уже говорил директору, и в заключение попросил его пристроить меня учеником в какую-нибудь лавку.
«Раз Бога нет, придется просить у людей», — с отчаянием подумал я. У меня был еще один дядя — член уездного совета, я часто встречал его по дороге в школу. Он всегда останавливал меня и говорил: «Будь молодцом, директор тебя очень хвалит». Иногда он дарил мне что-нибудь вроде вожделенного пенала или цветных карандашей. Его-то я и решил просить о помощи. Он был двоюродным братом отца, и когда-то они дружили, но после того, как отец примкнул к Тэнри, дядя порвал с ним и стал для меня просто дядей из «дома на побережье», с которым наша семья не поддерживала никаких родственных отношений, однако его просторная усадьба была мне хорошо известна. И однажды воскресным утром, потихоньку от деда, я посетил этот «дом на побережье». Я очень спешил, понимая, что если я опоздаю подать документы в школу, то мне уже никто не сможет помочь.
Дядя сразу же вышел ко мне на крыльцо, и я, забыв даже поздороваться, с места в карьер начал говорить, что очень хочу учиться в средней школе, пытался объяснить, зачем это мне нужно, и попросил его заплатить за мое обучение. «Вот и прекрасно, что пришел», — улыбнулся дядя и провел меня в кабинет.
— Я все понял, — сказал он. — Мне нетрудно тебе помочь, но если это станет известно твоему твердолобому деду, он сразу же запретит тебе поступать в школу только потому, что помощь исходит от меня. Поэтому прямо сейчас ты напишешь два письма, в которых изложишь все, что ты мне сказал. Я в свою очередь напишу два ходатайства. У меня есть на примете два человека, которым в свое время твой отец оказал услугу, думаю, они не откажутся помочь. Для начала пошлем им письма по почте.
Усадив меня за стол, он вручил мне ручку и бумагу, а сам, усевшись рядом, принялся что-то писать кистью. После того как все было готово, он прочитал то, что написал я, и, присовокупив к этому написанное им самим, вложил письма в два конверта и наклеил марки.
— На обратном пути опустишь в почтовый ящик. Думаю, ответ придет а течение недели и, надеюсь, окажется благоприятным. Но никому дома не говори, что был у меня. Если твой дед узнает, он разозлится и сорвет все наши планы.
На этом мы распрощались. Адресаты обоих писем были мне неизвестны. Через полторы недели, когда утром я поджидал приятелей у околицы, чтобы вместе идти в школу, старик почтальон вручил мне запечатанный конверт. «Тебе письмо», — сказал он. Я тут же распечатал его и вот что обнаружил внутри: «Отныне в течение пяти лет я буду каждый месяц посылать тебе три иены, так что можешь поступать в среднюю школу». К письму был приложен денежный перевод на три иены. Подпрыгнув от радости, я сказал друзьям, что у меня возникло срочное дело, и тут же со всех ног бросился в школу. Я и не заметил, как пробежал два километра по проселочной дороге. Вбежав в учительскую, я протянул письмо своему классному руководителю и сказал, что теперь смогу учиться в средней школе. «Но ты опоздал, прием заявлений уже закончен», — ответил он. Я громко заревел, из глаз лото-ком хлынули слезы. Услышав мои рыдания, вышел сам директор и, обняв меня за плечи, принялся утешать. «Успокойся, — сказал он, — немедленно пиши заявление, я сам отнесу его в среднюю школу и попрошу за тебя». В результате меня допустили к вступительным экзаменам…