Книга о Боге
Шрифт:
И вот в прошлом году Ёсико умерла, и он, оставшись один, совсем потерялся, впервые остро ощутив собственное одиночество. Тут-то как раз он и прочел «Улыбку Бога».
Рассказав мне обо всем этом, он в заключение добавил:
— Может, вы и сами не осознаете, какая сила заключена в вашей книге. Я прочел ее трижды и был потрясен, поняв, сколь велика любовь Бога-Родителя к людям. В тот же миг распалась скорлупа, в которой до сих пряталось мое «я», из бесчувственной деревяшки я превратился в живого человека. Сын в конце нашего с ним разговора по телефону со слезами в голосе сказал: «Спасибо, отец. Ты и в самом деле, оказывается, такой, каким рисовался моему воображению. До сих пор я держался от тебя на почтительном расстоянии, ты был моим кумиром, но с кумиром ведь не поговоришь запросто… Прости. Теперь ты стал для меня живым человеком. Представляю, как обрадуется Юрико! Знаешь, пожалуй, мы приедем к тебе, как только мне удастся взять отпуск. Отметим
С этими словами он отправился домой, а я, проводив его до опушки рощи, стоял там, пока его фигура не скрылась вдали. Мной тоже владело какое-то странное волнение.
По существу Каваиси признался мне, что в семьдесят с лишним лет пережил духовное перерождение. То, что случилось с ним, было похоже на чудо. Возможно, одной из причин было одиночество, в котором он вдруг оказался после смерти жены, в течение сорока семи лет бывшей спутницей его жизни, но сам он говорил, что решающую роль тут сыграла моя книга «Улыбка Бога».
Как это страшно, ведь получается, что книга может оказывать на читателя действие, о котором сам автор и помыслить не мог! Мне казалось, что я всегда исходил из убеждения, что «Литература призвана облекать в слова неизреченную волю Бога», но может статься, я, сам того не ведая, создал произведения, которые могут направить читателей по дурному пути?.. Терзаемый такими мыслями, я провожал взглядом Каваиси, но, как только его фигура скрылась из виду, в моих ушах грянул безмолвный голос Бога:
— Литература всегда оказывает на людей сильное впечатление. Читатели ждут твоей второй книги. Не ленись же, скорее принимайся за работу.
Разумеется, при моей нынешней жизни на даче мне только и оставалось, что писать эту вторую книгу, выполняя поручение Бога-Родителя, других занятий у меня не было. Но если «Улыбку Бога» я писал почти не отрываясь, облаченный, как узник, в красную куртку, под постоянным контролем, следуя точным указаниям, то с этой, второй книгой все было по-другому. Правда, живосущая Родительница время от времени появлялась и говорила, что именно я должен написать, приводила соответствующие примеры, и вроде бы ничего сложного не требовалось, но меня мучили сомнения: если я буду писать так, как она просит, получится не литературное произведением проповедь, вот я и медлил, не решаясь взяться за кисть.
Тут пришло уведомление от издательства, что они готовятся выпустить «Улыбку Бога» вторым изданием. Да, при том, что якобы на серьезную литературу в последнее время нет никакого спроса, получить на тринадцатый день после выхода книги уведомление о том, что готовится второе издание… Меня, автора, это и удивило и обрадовало. Окрыленный, я взялся наконец за вторую книгу. Засел в своем кабинете, большую часть времени стал проводить за письменным столом.
Однажды ко мне на дачу вдруг явилась живосущая Родительница.
Я ее не ждал и растерялся, Родительница же, пройдя в комнату, сразу заговорила:
— Послушай, что я тебе скажу. Я все вспоминаю, сколько человеческих жизней унесла эта ужасная война, сколько человек погибло под обжигающим дождем… Как раз в этом месяце, августе, много произошло такого, что невозможно предать забвению. Бог-Родитель и впрямь полон решимости помочь детям Своим, мысль о том, какие муки мученические испытывали они в том страшном пекле, причиняет Ему невыносимые страдания. И почему люди таковы? Почему, распаленные алчностью, они так стремятся к войнам? Этим они сокрушают сердце Бога-Родителя. В те знойные августовские дни Он содрогался от жалости, глядя, как Его возлюбленные чада гибнут под огненной пылью, как страшный жар опаляет их тела, но, как Он ни старался, помочь им было невозможно, и сердце Его обливалось кровью. Он делал все, чтобы спасти хотя бы на одного человека больше, чтобы продлить жизнь детям своим, но увы…
Она в мельчайших деталях рассказала о тех трагических днях, когда на Хиросиму и Нагасаки были сброшены атомные бомбы. Я слушал ее, пав ниц, а она все говорила и говорила. О том, сколько там было маленьких славных
— Такое не должно повториться. Мы не должны допустить новой войны, — и ее слова вонзились мне прямо в сердце.
Тут Родительница вдруг поднялась на ноги и со словами:
— Давай-ка поболтаем здесь о том о сем, — вышла на веранду и села, повернувшись лицом к саду.
Я последовал за ней. Показав пальцем на деревья в саду, она сказала:
— Видишь, как они нежатся на солнышке и вид у них такой довольный… Смотри-ка, в каком добром здравии пребывают все эти деревья — и клен, и лиственница, и береза, и дикая шелковица, — они живут в согласии, помогая друг другу. Все они благодарны Богу-Родителю за то, что им дарована жизнь, они воспринимают ее как благодать небес. Взгляни, как прекрасны эти цветы — лилии, цветущие под кленом, цветы скабиозы вон там, напротив, красненькие цветочки горицвета в зарослях низкорослого бамбука, мелкие безымянные цветочки у самого дома… Их никто не сажал, они возникли сами собой, они в полной мере реализуют возможности, данные им природой, и благодарны ей. Посмотришь на них — и душа радуется. Они являют нам истину природы, великого естества, услаждая взор Бога-Родителя. Бог-Родитель желает, чтобы и люди прекратили воевать друг с другом, чтобы возлюбили друг друга, чтобы сердца их исполнились милосердия. Им все будет по плечу, если полюбят друг друга. Они смогут все, доверяя и помогая друг другу, и не смогут ничего, ненавидя друг друга…
Затем, опершись рукой о столб веранды и глядя в небо, она сказала:
— Ты стыдишься этого дома, дескать, мал он и беден, но вот уже пятьдесят с лишним лет он стоит здесь, крепкий и надежный. И все это потому, что его не коснулся огонь войны. Он помнит все, что с тобой случилось за эти пятьдесят лет, негоже его стыдится. Помнишь, в год так называемого японо-китайского конфликта ты прервал лечение и целый месяц провел в Китае, ездил и на север и на юг, осматривал места военных действий, навещал солдат, а когда вернулся на родину, то в этом самом доме обратился к председателю палаты представителей с просьбой? Помнишь, о чем ты его просил? Чтобы он всеми силами постарался добиться конца этой страшной войны, которая сводит людей с ума… Это тоже было в августе. Этот дом помнит, как председатель палаты рассказал тебе об атомной бомбе, сброшенной на Хиросиму, — ему сообщил об этом секретарь какой-то важной особы. Впрочем, даже сильным мира сего не было известно, что это атомная бомба, им сообщили только, что после ослепительной вспышки света раздался ужасный взрыв, в результате которого заживо сгорело около ста тысяч хиросимцев… И тогда ты сказал тестю, что политики должны были пойти на все, чтобы прекратить войну, даже если для этого надо было капитулировать на день раньше. Все это ведомо Богу-Родителю. Он ведь не делит людей на врагов и своих, для Него все они возлюбленные чада. Потому-то Он и против войн, потому-то Он постоянно носится по полям сражений, стараясь уменьшить число убитых хоть на одного человека… Вот и сейчас Он утруждает Себя, делая все возможное, чтобы на так называемом Среднем Востоке не вспыхнул пожар войны. Я была там, помогала Ему — вот уж где настоящий ад на земле! Он тщится спасти жизнь возлюбленным чадам Своим и нынче, во время ирано-иракского конфликта, я тоже помогаю Ему, я только что вернулась оттуда, твердя: «И раны, саднящие раны Ирака, Ирана, зачем эти раны, зачем», и сразу поспешила к тебе… Хотелось бы, чтобы ты и об этом написал… Пойми, войны недопустимы. Подумай о глубокой любви и милосердии Бога-Родителя… И люди и страны должны искренне любить друг друга, помогать друг другу, делать так, чтобы жить в этом мире становилось лучше. Сколько ни говори о мире, сам по себе он не настанет. Мы должны отказаться от оружия и жить как братья, помогая друг другу, общими усилиями построить прочный мир, который не рухнет в угоду чьим-то эгоистическим желаниям и жажде власти… Так ему и скажи, говорил Он. Понимаешь? Ты должен собраться с силами и работать не покладая рук, чтобы как можно быстрее донести до людей Его мысли…
В тот же день живосущая Родительница удалилась. Она совершила столь долгий и трудный путь только ради того, чтобы убедить меня в том, сколь важна моя миссия… Окрыленный этой мыслью, я решил ускорить работу над второй книгой…
Через несколько дней к вечеру меня навестил все тот же Каваиси, на этот раз с сыном и невесткой.
Я только что завершил поздний обед и отдыхал, лежа в саду в шезлонге. Погода стояла прекрасная, не было ни дождей, ни туманов, дочь с раннего утра вынесла из дома столик и стул и, устроившись в одном из самых живописных уголков сада, перепечатывала на машинке накопившиеся записи бесед с живосущей Родительницей. Увидев гостей, она решила, что лучше принять их в саду, а не в тесном кабинете, отнесла пишущую машинку на веранду и провела их в сад к своему столику. Я тоже поспешил туда.