Книга о вкусной и нездоровой пище или еда русских в Израиле
Шрифт:
Что же до закавказской кухни, то действительно – в грузинской кухне присутствует «красный хрен» как приправа к холодному мясу, но готовится он без сахара, но с добавлением перца и – изыск – имбиря. В некоторых кухнях Кавказа и Закавказья в хрен добавляется сок граната, кизила, барбариса. С гранатом я пробовал приготовить – блеск, особенно если не пересластить. Из прочих рецептов могу порекомендовать…
Хреновая кашица с цедрой лимона с добавлением шафрана, имбиря и разваренного и перетертого чернослива – изумительная приправа к дичи и грубой жареной птице типа индюка.
Яблочный хрен; паста из яблочного пюре и хрена (2:1) с добавкой
Польский хрен, в котором вместо уксуса – вишневый сок и ложка мятного ликера (Швейцария).
Цедру целого апельсина перемолоть, выдавить в эту массу сок этого же апельсина, смешать со 100 г сахара, соком двух лимонов, слегка подогреть, следя, чтоб не пригорело. Охладить. Закрыть, дать постоять полчаса. Взять 3 крутых желтка, перемешать с 1 столовой ложкой хорошо прожаренных толченых сухарей (можно взять 1,5 ложки грубой муки из мацы), добавить 3 столовые ложки 1, 5%-го яблочного или винного уксуса, прогреть на слабом огне до образования пасты и смешать с пюре из сока цитрусовых и хрена (1/4 стакана хреновой заготовки) отлично перемешать и подать к любой рыбе или холодной телятине.
Кроме того, очень распространенной приправой является хорс-редиш-майонез (то есть смесь тертого хрена с любым – тут есть пространство для фантазии) майонезом. Хорс-редиш-майонез идет как приправа к нежирному мясу, жареному сыру. К рыбе не рекомендую.
И – так называемый фалып-джапан (фальшивая Япония). Это смесь в пропорции 1:1 хреновой основы с пастой из стебля сельдерея и небольшим количеством горчицы и толченого чеснока. «Фальшивой Японией» называют этот соус-приправу за внешнее отчетливое и легкое вкусовое сходство с натуральным зеленым японским хреном. В общем-то, неплохая приправа к кальмарам и суши – если кто любит.
Что же до брака редьки с хреном, то есть рецепт сметанного соуса с участием хрена и (1:2) тертой редиски.
Сам по себе хрен входит в самые разнообразные рецепты: от яблок Байяр (печеные сладкие с черносмородиновым джемом внутри – присыпаются свеженатертым хреном), через калью (разновидность русского рыбного супа), и рассольники, и солянки до появления хрена как компонента в маринадах и рассолах (например, при приготовлении малосольных огурцов «по-нежински» и маринованных кабачков «Сенега»), в салатные заправки и даже в селедочную заправку (Норвегия). Вот, а вы говорите – старый хрен…
И еще я вам скажу. Хрен отлично заменяет нашатырь: отрезвляет то есть. И ежели вы нуждаетесь в приведении себя в чувство по возможности молниеносно! Можно понюхать свеженатертый, а можно и даже нужно: 2 ст. ложки свеженатертого хрена смешать с 2 ст. ложками меда. Добавить толченого мускатного ореха. Я не пробовал. Но подлинный этот рецепт под названием (какое совпадение!) «послепасхальный» я нашел в совершенно идиотской книге – русская ритуальная кухня. И всё же не поленитесь – изготовьте-ка хрен «по-жидовски» – освежает!
Беги, Юрик, беги!
… маленькие бифштексы…
Я его ненавижу. Несколько раз я даже пытался избавиться от него, самым простым способом: описать и – забыть. Это как плюнуть и – растереть. Наинадежнейший метод литературной ликвидации. Когда не помогает расстрел персонажа.
Описанию он не поддается, он бессмертен. Вы его, безусловно, знаете, его зовут…
Юрик. Впрочем, его зовут Гоша, Толя, Коля, Леша, Саша. Гошка, Толик, Колян, Сашок. В общем – Юрик. Вы его, безусловно, знаете, вы его встречали буквально на каждом шагу за угол, на каждом углу в шаге в сторону, за каждым углом, где можно, почти не понижая голоса, доверительно, с его точки зрения, пообщаться, побеседовать с его точки зрения: произнести монолог. В крайнем случае. Если не выйдет исповедального диалога:
Бить я его пару раз бивал, преодолевая брезгливость (он, Юрик, – недуэлеспособен). Говорит он всегда об одном, часто привирая, но еще чаще, к сожалению, повествуя довольно близко к тексту, смакуя детали. Говорит он всегда об одном – о бабах.
Как, где, когда, с кем. Сколько раз. А вот еще и так бывает… А мне тут один товарищ рассказывал… А у монголок, ты понимаешь, всё поперек… А она была еще школьница. А Пушкин, Сан Сергеич который, хват… А местные, они это дело лю-ю-ю-бят.
Говорят, что бывают Юрики женского полу. Верю. Верю, потому что раз, сидя в самолете маршрута Москва-Лод, три битых часа слышал в креслах позади себя абсолютно похабный диалог о способах приготовления тортиков. С подробнейшей рецептурой, описанием технологии, режимами выпечки и причмокиваниями. Меня мутило так, что не помогали многократные призывы «дабл водка, бэ'вакаша (двойную водку, пожалуйста), бли керах, бэ'вакаша!» (без льда, пожалуйста). А сзади – взбивали яйца, всходила опара, лопались пузырьки пены, капал ванилин, хрюкали, слипались, чавкали, сглатывали слюни, обсуждались методы похудания на глазах подменой сахара сукразитом и слоеного теста – безвоздушным безе. Я горевал, как монах в борделе, – сладкого теста и раньше не жаловал, а с той поры от витрин кондитерий – отворачиваюсь.
Конечно, есть что-то непристойное в пространных, целевых массивах слов о еде, еде. Еде, пище, питании, жратве, трапезничании, приеме калорий внутрь, пробовании, насыщении, смаковании, набивании желудка, забрасывании в клюв, ублажении брюха, забивании зоба, обедании, завтракании, ланчевании, употреблении съедобных продуктов, пожирании «бранча» (есть и такое слово для обозначения позднего завтрака), пиршестве и поощрении плоти путем обжорства.
И конечно, как место любви и экстаз пресловутой этой любви – отнюдь не общее место пространства от тайги гинекологии до британских морей мемуаристики а-ля юрик, так и экстаз гурманства ничего общего не имеет с хлюпом в креслах сзади. Хотя… Поговорим о странностях любви.
Человек должен есть. Три, а лучше – пять раз в сутки. И что любопытно: часов через двенадцать он, человек, слопавший отличный ужин, опять, вы, наверное, удивитесь и даже ошеломитесь этим сообщением, – он опять нуждается в пище. Желательно в качественной, но в принципе – в любой. Лучше – вкусной, разнообразной, но можно – в любой. Лучше – в какой-нибудь, чем – в никакой. Это настораживает. И выбивает из, казалось бы, прочной, выстроенной системы аналогий как с голодом чувственным, так и с голодом духовным…
Сытое брюхо к ученью глухо? Нет, не то.
Кто о чем, а вшивый всё о бане? Опять не то.
Сытый голодного не разумеет. От! Это то!
Слегка, не до багровой корочки, обжарьте в тостере 2 ломтя черного ржаного (сортов «рижский», «дарницкий» или «бородинский») хлеба. Но перед этим – подготовьте прочие необходимые нам продукты: жирную сметану, масляные смеси – раковое, укропное, чесночное, хренное или – уж так и быть – селедочное масло. А также горсточку мелко нарубленного укропа, горсточку резаного лука-шалота (ладно – просто свежего зеленого лука), соломкой нарезанный соленый, маринованный, но лучше малосольный огурец. По желанию: очень мелко насеченный болгарский перец, 2-3 крупные маслины – без косточек, нарезанные полукольцами, 1/2 морковки, спрыснутой подсоленным лимонным соком. Обязательно белый (так называмый «русский») и лучше свеженатертый хрен. И филе копченой рыбы или балык.