Книга об отце (Ева и Фритьоф)
Шрифт:
Во втором этаже биологической станции был большой зал с длинными столами, на которых ученые анатомировали крупных животных или изучали рыбью молодь и мелких животных, которые плавали в стеклянных аквариумах.
Фритьоф живо заинтересовался новыми методами исследований, с которыми он познакомился здесь. В восторженных письмах, которые он слал в Берген своему шефу доктору Даниэльсену, он рассказывал о своих впечатлениях от биологической станции:
«Впредь все наши старания должны быть направлены на то, чтобы научиться получать такие же отличные материалы для зоологических исследований, как здесь. Правда, трудно выяснить, какими методами здесь
В письмах из Италии Фритьоф описывал станцию и подробно излагал собственные предложения касательно создания подобной биологической станции в Норвегии, но пока что доктор Даниэльсен и другие специалисты не решались высказаться по этому вопросу. Нансен не оставлял этой мысли, и через семь лет с его участием была создана биологическая станция в Дрёбаке. Приблизительно в то же время подобная станция с отличным аквариумом была построена в Бергене — хотя она и не могла сравниться с аквариумом в Неаполе.
Залив, прекрасные окрестности, Неаполь с его южной растительностью, с его забавным уличным бытом, с великолепными старинными памятниками, с его солнцем, сверканием красок, кипучей жизнью — все это положило конец тоске и печалям. Особенно украсило пребывание в Неаполе знакомство с одной девушкой из Шотландии. Она была хороша собой, интересовалась литературой и хотя была несколько старомодно воспитана, как большинство британских девушек, но и ей было трудно устоять перед обаянием этого бурного гения. Он очаровал даже ее старую мать.
В густой тени акаций он читал матери и дочери своих любимых писателей, и ему внимали с восхищением. На террасах над Неаполем он ночь напролет танцевал с прекрасной Марион, на скалах у Капри они стояли рука об руку, а море колыхалось перед ними в лунном сиянии. Ни тот, ни другая еще не задумывались о будущем, но им было хорошо. Со временем влюбленность перешла в дружбу, которая осталась на всю жизнь.
Не оборвалась и дружба с ее матерью. До конца своих дней она внимательно следила за жизнью Фритьофа, его успехами. В то лето у него появилось еще много друзей. Раз познакомившись с ним — забыть его было уже невозможно. Он и сам был верным другом, никогда не забывал друзей, тем более тех, кто делал ему добро, и со временем у него установилась постоянная переписка с целым рядом друзей, круг которых с годами все расширялся.
V. НА ЛЫЖАХ ЧЕРЕЗ ГРЕНЛАНДИЮ
Пока человеческое ухо слышит удары волн в открытом море, цока глаз человеческий видит сполохи северного сияния над безмолвными снежными просторами, пока мысль человеческая устремляется к далеким светилам безбрежной вселенной — до тех пор мечта о неизведанном будет увлекать за собой дух человеческий вперед и ввысь.
Фритьоф Нансен «На севере в стране Туманов» (1911)
С возвращением Фритьофа в научном мире Бергена повеяло свежим ветром. Он был переполнен замыслами, его восхищение аквариумом и живые рассказы о блестящих условиях для научной работы в Неаполе пробудили, взбудоражили многих его коллег по всей Норвегии. Сам
Сам он наиболее удачной считал свою работу «Микроскопическое строение центральной нервной системы». В возрасте двадцати пяти лет он опубликовал работу «Нервная система у асци-дий и миксины глютинозы». Результаты этих исследований были обобщены в монографии «Структура и связь гистологических элементов центральной нервной системы», которая явилась самой значительной его работой в области зоологии.
Фритьоф понимал, что его задачи в Бергене в известной степени решены. Всякие мысли об Америке он давно уже оставил. Теперь всеми его помыслами владела экспедиция в Гренландию. Оставалось лишь выполнить задуманное — защитить докторскую диссертацию.
Однако это не так-то просто было сделать. Такие ученые, как анатом Густав Ретциус [66] и зоолог Райханкастер, убеждали его, что не стоит ему теперь бросать свою специальность. Оба возлагали на него большие надежды, и все это вызывало в нем угрызения совести.
Гренландия манила его еще с тех пор, как Норденшельд вернулся с западного побережья в 1883 году и Фритьоф прочитал в газете, что два саама (лопаря), участвовавшие в экспедиции, заявили, что по леднику можно ходить на лыжах. Нансену тогда уже стало ясно, что поход на лыжах через материковый ледник с востока на запад вполне осуществим.
66
Ретциус, Магнус Густав (1842—1919),— выдающийся шведский гистолог.
В Неаполе он пробовал было поделиться своими планами с Марион. Но она ужаснулась при одной только мысли о столь опасном путешествии. Впоследствии, во время поездки Нансена по Англии и Шотландии, они встретились снова, но Марион так и не изменила своего взгляда на этот план. Марион была очаровательна и красива, но они принадлежали к двум разным мирам. Она была комнатным растением, ему же хотелось помериться силами с природой. Сперва в Гренландию. А дальше? Разве этим путешествием все кончится? У него зрел уже новый замысел. «Еще более дикий»,— сказала бы Марион. Прощай, Марион.
И было бы прекрасно, да быть не суждено [67] .Последние годы пребывания в Бергене Фритьоф был очень занят докторской диссертацией и подготовкой к походу через Гренландию. Кое-кто считал, что он проскочил через игольное ушко, что лишь счастливая случайность принесла ему докторскую степень. Решил дело один из оппонентов, сказав: «Кажется, молодой человек собирается в экспедицию через материковые льды Гренландии. Практически вряд ли можно надеяться, что ему удастся вернуться из этого похода живым, и если он будет счастливее от того, что получит перед отъездом докторскую степень, так почему бы не дать ему ее?»
67
Здесь и далее стихи перевел М. Ерёмин.