Книга огня
Шрифт:
– Ну, буду общаться только с вечниками.
– А вечников где возьмешь? Если большая часть их обоснуется в этом новом Шаргаиме, куда нас упорно не зовут? Ты должна жить в нормальном мире, получить профессию, общаться с людьми. А значит, научись для начала уживаться с ними так, чтобы не пробуждать никаких сильных эмоций, ни симпатий, ни антипатий. Вот это обучение ты и начнешь с завтрашнего дня.
– Ну не-ет!
– Ну да. – Голос Лазаря приобрел ту удивительную смесь мягкости и властной непреклонности, которая всегда так бодряще действовала на Лиду. – А кроме того, разве ты не хочешь, чтобы на тебя вышли те, кто сейчас заправляет городом?
– Хочу, конечно! – встрепенулась
– И как это произойдет, если ты попросту перестала существовать для мира?
Последний довод, конечно, был железобетонным. Лида еще пострадала немного и отправилась рассматривать вещи, приобретенные Лазарем для ее новой школы.
Глава 2
Город, которого больше нет
Муза Львовна отделалась легким испугом и от госпитализации наотрез отказалась – ей не с кем было оставить внука. А вот Мила, бесконфликтная по натуре и к тому же ошарашенная внезапной потерей сознания, отбиться не сумела, и врачи живо доставили ее в больницу Еще до того, как туда же примчалась мать, ей сделали кардиограмму и несколько других не слишком приятных процедур.
Машинально исполняя, что от нее требовалось, Мила подводила про себя итоги дня. Ее немного смущала мысль о том, что лучшая подруга бесследно испарилась, пока она была без сознания, и до сих пор не позвонила, не спросила, что произошло. Но девушка легко нашла этому объяснение: Лида спешила на самолет, лететь до Штатов долго, звонить из самолета неудобно, и потому она свяжется с подругой сразу по прибытии. На всякий случай Мила не выпускала мобильник из рук.
Но самое яркое впечатление дня – это как она примчалась в полдень вот в эту самую больницу, полная самых дурных предчувствий. А все оказалось просто замечательно: Алеша чудесным образом встал на ноги и где-то пропадал с Лидой, Марат выглядел счастливым, хоть и нервничал в ожидании очередной атаки родителей друга, которые в тот момент в кабинете главврача общались с полицейскими по поводу необъяснимого исчезновения из палаты их обездвиженного сына.
Вельшин-младший как будто даже обрадовался появлению Милы и галантно предложил ей прогуляться по отделению. Минут двадцать они бродили туда-сюда, болтали и много смеялись. Марат, дурачась, шлепал босыми ногами по полу и даже прошелся туда и обратно по унылому больничному коридору в туре вальса. Потом его строго призвали в кабинет главврача, а Мила ринулась на поиски подруги.
Дома мать велела ей немедленно отправляться в кровать, хотя про постельный режим врачами не было сказано ни слова. Мила спорить не стала: какая разница, в каком положении думать и вспоминать. Только спросила, встревоженно глянув на часы:
– Папа что, задерживается?
Отец с утра уехал в Питер – бывал там по работе два раза в неделю.
Мать задумалась на минутку, нахмурила лоб, словно припоминая что-то, потом ответила:
– Знаешь, он очень устал сегодня, домой решил не ехать и снял номер в гостинице.
Это было странно: отец не любил ночевок в чужих местах, даже в гостях никогда не прикасался к спиртному, дабы обязательно добраться до дома. Здесь явно попахивало какой-то драмой и прямым намеком на семейные проблемы.
– А… когда он звонил? –
– Он не звонил, – на этот раз мать не колебалась ни секунды. – То есть, наверно, звонил, только в городе какая-то ерунда творится со связью. Но был предусмотрен такой вариант, так что я совершенно не волнуюсь.
А вот Мила волновалась, хоть и совсем недолго, лишь пока шла в ванную комнату. По пути она сама пыталась дозвониться до отца, но связи и в самом деле не было, а после душа она напрочь забыла о своей тревоге. И заодно успокоилась насчет Лиды – конечно же, подруга уже все телефоны оборвала, пытаясь с ней связаться. Ничего, завтра все наладится.
Мила нырнула под одеяло и уснула совершенно счастливой.
У Марата Вельшина тоже выдался непростой денек. И одновременно невероятно счастливый, каких давно уже не выпадало на его долю. Он сидел в одиночестве в больничной палате на кровати друга, с которым еще утром мысленно прощался навеки, а теперь твердо знал, что все дурное осталось позади. Лиде он доверял безусловно с того самого немыслимого, невозможного признания в лесу, на берегу илистого прудика.
Потом в палату заглянула медсестра с каким-то хитрым оборудованием в руках, всполошилась, подняла крик. Сначала с Маратом разговаривал лечащий врач Санина, но скоро убедился, что общается с законченным идиотом, и за Вельшина взялись Нина Николаевна и Евгений Львович. Врать этим людям, по сути заменившим ему отца и мать при живых родителях, было нелегко. Впрочем, Ворон и не врал, всего лишь твердо стоял на своем: Леха вдруг почувствовал себя совсем хорошо, захотел выйти ненадолго на улицу, подышать воздухом. Для этих целей Марат отдал ему свитер, куртку и ботинки. Все.
Нина Николаевна закрыла лицо руками и выбежала из палаты, а Евгений Львович проводил ее измученным взглядом и сказал:
– Марат, давай теперь поговорим серьезно. Мы не заслужили еще и такой пытки. Где Алеша? Что такое вы с ним задумали?
Вельшин был до смерти рад оставить бодряцки-дурашливый тон, которого держался до сих пор. Он прямо посмотрел мужчине в глаза и сказал:
– С Лехой все будет хорошо, поверьте мне на слово. И сюда, – он очертил острым подбородком пространство палаты, – сюда он больше не вернется. То есть вернется, конечно, но только чтобы вас успокоить и увести домой.
– С ним не может быть все хорошо. И уйти отсюда он сам не мог, поскольку частично парализован. Марат, что происходит?
– Помните, когда мы были совсем мелкими, вы однажды сказали, что чудеса случаются, только очень редко? – вопросом на вопрос отозвался Ворон. – Врали нам, что ли?
– Чудеса случаются, Марат, я не отрицаю. Но не так же стремительно…
– А какая разница? – передернул плечами парень. – На то оно и чудо, чтобы случаться, когда и как ему захочется.
На этом его оставили в покое. И тут вдруг абсолютное на тот момент счастье несколько потеснили новые тревожные мысли: «А куда, интересно, так заторопилась Лидка? Какую цену она заплатила за то, чтобы эта палата опустела? А что, если свою жизнь – за Лехину? Весна такая, она может».
Марат чуть было не сорвался на поиски одноклассницы, но решил все же дождаться возвращения друга, а то его родители вообще с ума сойдут. Хотя каждая минута промедления давалась с немыслимым трудом. Он едва не разнес палату, пока метался в нетерпении от стенки к стенке.
Потом заглянула Мила Журавка, и они немного побродили по этажу Правда, отвлекаться Ворон не умел – он просто болтал, что в голову приходило, а думал все равно только о Лиде. И вздохнул с облегчением, лишь когда в палату ворвался Алеша.